Если пациент хочет жить, медицина бессильна.
Учитывая, что мне стало страшно за мои данные, сохраню, пожалуй это здесь... Первый литературный опыт после школьных сочинений... замороженный до лучших времён.
Предупреждение: Копирайт мой, не смотря на жуткие плагиаты, если кто сопрёт -- закопаю.
читать дальшеМеч Четырёх Народов.
Меч древний возьмёт под горой человек,
Продлив мага тяжёлый свой век,
Дракона огонь возродится в клинке,
Чтоб вспыхнуть ярчайшей звездою во Тьме.
ПРОЛОГ.
Солнце опустилось, и на Кимбетрон упала ночь. Величественный замок – древний оплот магов на миг оказался погружённым во тьму, но неожиданно яркая вспышка света столь яркая, что за несколько километров от Кимбетрона стало светло как днём, озарила белые купола и высокие шпили, и столб белого пламени ударил из центра замка, где находился Зал Совета, поднявшись на высоту тысячи километров.
Свет от него осветил Великую Равнину и две армии, выстроившиеся друг напротив друга. Та, что находилась ближе к замку и перекрывала другой доступ к нему, стала похожа на белое озеро с голубым и серебристым берегами, так как доспехи солдат-эльфов центра были ослепительно белыми, панцири гномов, составляющих левый фланг,
выкованные из истинного серебра или мифрила, лучились серебряными бликами, а латы отрядов людей правого фланга были выкрашены в голубой цвет.
В ста шагах от эльфиских рядов находились две шеренги странных существ, облачённых в перекрывающие друг друга зелёные стальные пластины и шлемы, похожие на колокола, закрывающие чешуйчатые лица, с прорезями для змеевидных глаз. Картину довершали длинные и мощные змееподобные хвосты с острыми шипами, стелющиеся по земле, и странное оружие, которое они держали в руках. Оно представляло собой две стальные заточенные окружности, располагающихся на противоположных концах стального двухметрового древка, за которое представители Морского Народа держали коссару горизонтально на вытянутых руках.
Стотысячный остаток армии Великого Договора о противостоянии Тени, обескровевший в результате войны, продолжавшейся семьдесят восемь лет, готовился принять свой последний бой против трёхкратно превосходящей его армии Тьмы, состоящей из низкорослых гоблинов в лёгких доспехах, вооруженных только короткими копьями, орков в воронёных латах, не превосходящих ростом людей и держащих в своих лапах мечи, топоры и короткие луки, а также троллей в стальных панцирях и шлемах, закрывавших тупорылые морды, бывших, по крайней мере, в два раза выше самых высокорослых эльфов. В огромных кулаках они держали исполинские булавы, выкованные на берегах реки смерти Ораннон в Проклятых землях. Удар такого оружия мог в клочки разорвать любые доспехи из стали или мифрила.
Авангард черного воинства составляли высокие худощавые фигуры в доспехах чернее самой ночи, на их плечи были накинуты серые плащи, уничтоженные временем. Под забралами шлемов была пустота, и от них издалека веяло смертью, да они и были её воплощением, души казнённых предателей, самые страшные вассалы Повелителя Тьмы, вызванные им из небытия и обретшие призрачную плоть. Они редко принимали телесный облик, делая это только в крайних случаях, так как тогда их сила и ловкость возрастали троекратно, но и убить их можно было любым оружием и, умерев в телесном облике, они умирали навечно, и даже переворот великих Часов Сущего, знаменующий начало нового цикла эпох и возрождение каждого кто жил в эти эпохи, но под другим именем и в другом теле не мог возродить их, а, умерев призраками, они продолжали вечную службу Тьме, снова обретая призрачную плоть через сто лет, возрождаясь в самых дальних глубинах пещеры Тьмы. В призрачном облике их могли уничтожить только магия или древние алмазные мечи эльфов, пока тускло светящиеся родовое оружие Великих Архонтов, составляющих верхушку знатного эльфийского общества. Но их в армии Света насчитывалось не более половины от числа Аргон’атов.
В перчатках лат призраки держали клинки из чёрной стали, пока тускло светящейся тёмно-красным. Это было самое смертоносное оружие после магии, выкованное в тайных кузницах Индорона в недосягаемых глубинах Черного Провала. В них были заключении души предавшихся Тени, а потом не выполнивших данное им задание или вызвавших неудовольствие своего повелителя. Когда столб огня, бьющий из Зала Совета, погас,
Великую Равнину огласили нечленораздельное рычание орков, визг гоблинов и рёв троллей, но весь этот гам перекрыл ледяной голос одного из Аргон’атов, шлем которого венчал стальной клинок длиной двадцать сантиметров, прошипевшего: «Агор Гонэр!», что на тёмном наречии значило «Тьма зовёт!». На миг стихли все звуки, а затем армия Тьмы устремилась в атаку. Гоблины и орки успели преодолеть половину расстояния между ними и Королевской Стражей Морского Народа, когда их первая шеренга пришла в движение. Наклонившись вперёд, и заведя коссару за спину, логорны, всё время убыстряя шаг, устремились навстречу тёмному воинству. За пять шагов до сшибки они совершили мощный прыжок вперёд и, сделав полный оборот, приземлились на траву, быстрыми ударами коссары развалив передние ряды противников. Затем они сделали нырок с разворотом, и шипастые хвосты снесли головы неудачливым оркам. После этого Королевские Стражи разбились поодиночке, превратившись в островки зелёной смерти в чёрном океане, нанося удары столь стремительно, что можно было различить только отдельные удары хвостами и мелькание стальных кругов коссары. Тем не менее, наступление продолжилось до тех пор, пока орки не добрались до второй шеренги логорнов, в обороне применивших иную тактику. Они закружились в танце, не отступая и не продвигаясь вперёд, молниеносными ударами хвостом или сталью выкашивая наступающего противника. Это избиение продолжалось до подхода тяжёлой ударной силы Тьмы – троллей. Ровный ряд Морского Народа был разорван страшными ударами тяжёлых булав на отдельных солдат, погибавших под многочисленными ударами мечей, копий и топоров. Затем тролли обрушились на солдат, первыми атаковавших армию Тени. Не обращая внимания на смертоносные стальные вихри, окружавшие Морской Народ, они убийственные удары по шлемам, а затем добивали упавших ударами по грудине. В течение нескольких минут в живых не осталось ни одного логорна, но они дорого продали свои жизни: на каждого из трёхсот Королевских Стражей приходилось не менее пятидесяти искромсанных гоблинов, двадцати разрубленных до пояса или безголовых орков и одного тролля. В атаку на основные отряды армии Света первыми пошли именно тролли, и половина их тут же полегла, сраженная ясеневыми стрелами, пущенными искуснейшими стрелками лесного королевства, и короткими мифрильными болтами стальных арбалетов, изготовленных лучшими мастерами подгорного княжества. Великую Равнину огласили три боевых клича, означавших одно и то же: «Во имя Света!», «Лос Корон!», «Агон Нарен Эгоронар!», и солдаты Света устремились в последнюю атаку, знаменующую конец эпохи, в надежде, что маги успеют создать легендарный Меч Четырёх Народов, во имя исполнения древнего пророчества, огненными буквами запечатлённого на стенах Зала Совета Кимбетрона:
Когда поднимется Тень,
Когда Свет падёт,
Когда Четыре народа вместе дорогу Тьме перейдут,
Тогда утратят дракона хранители, что Свет берегут,
Тогда он на крыльях войны взовьётся
И в небо поднимется, Тьму разогнав.
И меч из мифрила выкуют те,
Кто молнии мечут на голову Тьме.
Заклятье Дракона меч закалит,
Пред Тени угрозой
В другую эпоху клинок под горой короля возродит.
И эльфы восстанут из древних лесов,
И горы солдат в бой пошлют,
И море извергнет великих бойцов,
И люди свой стяг развернут.
Хранителей мира великий обет
Падёт вместе с молнией с неба,
И магия выжжет поля и леса,
Поднимется грозная Тень в небеса,
Но Дракона огонь возродится во Тьме,
На крыльях войны он взовьётся.
Король обретёт корону небес,
И крылья его распахнуться.
Через несколько секунд произошла сшибка, и началась жестокая битва. Наиболее прочно держали строй гномы, удары их двуручных мифрильных секир просто не давали оркам и гоблинам возможности приблизиться на расстояние смертельного удара, а троллей, время от времени разбивавших ровные шеренги и дававших оркам шанс вклиниться в отряды горных бойцов, почти моментально изрешечивали мифрильные болты, пробивавшие насквозь любую броню. Люди сначала были отброшены от орочьих рядов, но тотчас же с десятикратной яростью, не обращая внимания на воронёные стрелы, бившие в упор, навалились на них, заставив отступить на вдвое большее расстояние. Перед эльфийскими отрядами сразу же образовалась прогалина глубиной пять рядов, и землю покрыли упавшие тела, утыканные длинными стрелами с белым оперением. Но за миг до того как эльфы ввязались в рубку, за спинами арьергарда Тени пришли в движение Аргон’аты. Призраки немного склонились вперёд и растворились в ночи, и в ту же секунду воздух перед эльфами сгустился, и в нём появились провалы во тьму, из которых шагнули Приходящие-из-тени, поднимая мечи, теперь горящие тёмным пламенем. Первые эльфы, атаковавшие призраков, моментально превратились в разрубленные, полыхающие огнём останки, падающие под ноги начавшим наступление Аргон’атам. За спинами призраков орки восстанавливали распавшиеся шеренги, готовясь при поддержки троллей нанести последний удар в ослабленную атакой своих командиров защиту противника. И они сделали это, когда начались поединки между Аргон’атами и Архонтами, мечи которых вспыхнули ослепляющим светом. Сияющие алмазные клинки встречали полыхавшую сталь, и сами устремлялись вперёд, пробивая чёрные доспехи и отправляя призраков в небытие. Но и командиры армии Тени не уступали эльфам в искусстве танца мечей, и количество пустых доспехов, безвольными грудами упавших на траву Великой Равнины не превосходило числа потухших линлоров, лежащих на земле вместе со своими хозяевами.
Какое-то время продолжалась ожесточённая резня, но всё больше проявлял себя численный перевес армии Тьмы: люди начали медленно отходить по направлению к Кимбетрону; гномские отряды сумели удержаться на месте, но заметно поредели; эльфы же сумели несколько продавить строй Тени и уничтожить последних троллей, но это стоило жизни трети эльфийских солдат и всем к этому моменту остававшихся в живых Архонтов, и эльфы почти сразу же были отброшены назад ударами огненных клинков. Через некоторое время и гномы начали отступать, устилая землю своими и чужими телами, цепляясь за каждый клочок земли с яростью обречённых. Неожиданно часть Аргон’атов исчезла, вынырнув из тени перед гномами и людьми, обрушивая молниеносные удары и отбрасывая солдат Света к замку. Через полчаса остатки эльфов и гномов вперемежку выстраивались вплотную к Мифрильным Вратам Кимбетрона, в то время пока остатки людей прикрывали этот манёвр, пытаясь сдерживать яростный натиск орков и последних гоблинов, за спинами которых оставшиеся полтысячи Приходящих-из-Тени выстраивались в остроконечный клин, обращённый острием к Вратам.
Но, когда пали последние из людей, клин Аргон’атов не пришёл в движение, потому что перед шеренгами последних защитников Кимбетрона открылись порталы и из них шагнули странные фигуры, облачённые в роскошные плащи с вышитыми на них молниями, бьющими в окутанную пламенем землю. Лица их скрывали капюшоны, под которыми угадывались очертания шлемов.
Оглушительно воя, последние две тысячи гоблинов кинулись в атаку, но орки застыли, в страхе глядя на самых могущественных бойцов, когда-либо существовавших в мире сотворённом Создателем, внушавшим трепет даже Аргон’атам. Это были боевые маги, возглавлял которых лорд Лерин Арнаутский, самый сильный и опытный из них. Никто не знал его настоящего возраста, но поговаривали, что ему перевалило за полторы тысячи лет, что для мага-человека было невозможно долгой жизнью. Он возглавлял этот орден на протяжении уже восьми сотен лет. На его тёмно-зелёном плаще молнии образовывали чудные переплетения, но при более тщательном рассмотрении можно было понять, что они складывались в рисунок, изображавший исполинскую рептилию, причём крылья её были вышиты по бокам плаща, а морда с вырывающимися из пасти стрелами молний и языками пламени – на груди. Лорд Лерин был единственным остававшимся в живых магом, владеющим заклинанием Дракона. Это было мощнейшее боевое заклятье, которое не использовали на поле битвы уже пятое тысячелетие, так как применить его мог только маг огромной магической силы, и причиняемые им разрушения были поистине ужасны. Тем не менее, знание о нём неизменно передавалось от главы ордена боевых магов к его преемнику.
Гоблины не успели преодолеть и половину расстояния отделявшего их от магов, когда с безоблачного ночного неба упали зубчатые молнии, выбивая за один удар не менее десяти солдат Тьмы, а Аргон’аты начали один за другим превращаться в полыхающие доспехи, падающие на землю. Затем семь сотен магов, семь сотен людей эльфов и логорнов, исключая их главу, откинули капюшоны, открывая шлемы, изготовленные в лесном королевстве эльфов Остнаре, подгорном княжестве гномов Гиземоне, подводном городе Таллонгоре и империи людей Кинленоре, и, обнажив оружие, характерное для каждого из народов, атаковали отряды Тьмы, поведя за собой последних солдат Света. Оружие магов полыхало жёлтым колдовским огнём, который, слетая с клинков, секир и коссар, выжигал тёмные ряды, при этом молнии продолжали сыпаться на головы оркам, которые падали под ливнем эльфийских стрел и гномских болтов. Впервые за всё время сражения Тьма дрогнула, и орки начали отходить от Кимбетрона, но продолжалось это не долго, так как неожиданно армию Света окружило озеро тёмных провалов, из них со змеиной грацией выскользнули тысячи Аргон’атов, половина приняла телесный облик, и теперь за забралами их шлемов виднелись полусгнившие лица с провалившимися глазами, в которых полыхала ярость жестоких бойцов. Мечи призраков полыхали пламенем столь жарким, что его становилось невозможно терпеть уже на расстоянии четырех шагов. Они обрушились на солдат Света яростной чёрной лавиной, сметавшей всё и всех на своём пути, ненадолго задерживаясь вокруг тут и там появлявшихся монстров, вызванных магами, вокруг которых потрескивали под многочисленными ударами защитные сферы. Волшебники яростно пытались вырваться из окружения, с их рук слетали молнии и жидкий огонь, земля превращалась в огненные озёра, с неба начали падать комья пламени, у земли разрывавшиеся на сотни осколков, каждый из которых был способен дотла испепелить все, что встретится на его пути. Тем не менее, призраков было слишком много, они врубались в шеренги дерущихся эльфов, гномов и орков, и обрушивали смертельные удары, не разбирая своих и чужих. Перед магами появлялось сразу не менее пяти Аргон’атов, и хотя по меньшей мере трое из них превращались в ходячие факелы или были уничтожены точно упавшей молнией, магов становилось всё меньше, а вместе с ними исчезали и призванные охранники, растворяясь в воздухе, как только погибал вызвавший их. В течение двадцати минут из всех защитников Кимбетрона остался только лорд Лерин, бесстрастно наблюдавший за тем как исчезал его орден.
Орки ринувшиеся на него, не успели ничего сообразить, как перед ними выросла стена белого пламени, которую маг бросательным движением рук направил им навстречу. Стена с пугающей медлительностью поползла в сторону чёрных рядов, но когда орки начали отходить, пытаясь избежать ужасной судьбы, из неё вырвались огромные шары огня, по дуге перелетевшие орочьи ряды и, разорвавшись за их спинами, образовали вторую стену, начавшую движение навстречу первой, в то время когда на флангах тёмного воинства земля буквально взорвалась пламенем, которое соединило две стены, заключив остатки армии Тьмы в огненный мешок. Аргон’аты сумели вырваться из него, уйдя в ночную тьму и вынырнув из неё за пределами смертельной ловушки. В итоге стены добрались до орков и продолжили движение, оставляя на месте смешавшихся тёмных рядов ровные кучки пепла и расплавленную сталь. Соприкоснувшись, стены резко провалились вниз и исчезли, оставив на месте своего соединения выжженную борозду глубиной полтора метра. После этого маг переключил своё внимание на призраков, которые выстраивались перед ним в семиконечную звезду, обратив острия полыхавших мечей к её центру.
Лорд Арнаутский раскинул руки, переплетя пальцы в сложном жесте, а затем, резко опустил их вниз и вскинул над головой, громко хлопнув ладонями. Воздух вокруг Аргон’атов сгустился, превратившись в белые вихри высотой десяти метров, из которых вырвались лучи света и, пронзив большинство призраков, они разорвались ослепительной вспышкой, которая осветила Кимбетрон, и Аргон’аты растворились в этом свете, будучи удалёнными за пределы времени, оказавшись приговорёнными к той участи, которой грозило им принятие телесного облика: вечному кошмару без возможности возрождения.
Но оставшихся призраков укрыли чёрные сферы, которые отклонили свет заклинания в то время, пока Приходящие голосами, похожими на хруст костей произносили заклинание вызова, закончив его словами: «Онор Насорон лерог Гонэр», значащими «Именем Повелителя призываем Тьму». Великую Равнину покрыл океан чёрных провалов, и уже не тысячи, но десятки тысяч призраков шагнули на выжженную землю, окружив Кимбетрон чёрным кольцом. Маг понял, что Свет пал, и уже готов был открыть портал в Зал Совета, чтобы вместе с остальными магами принять свой последний бой, когда столб пламени вторично ударил из центра замка; это было сигналом того, что маги покинули Кимбетрон, закончив Меч, который теперь требовалось закалить.
Когда он погас, призраки разразились ледяным хохотом, ещё не понимая, что они уже проиграли. Они не видели в маге слишком большой помехи, намереваясь задавить его числом, тем более что из так и не закрывшихся провалов выступила элита Аргон’атов – Шакон’аты. Это были те же предатели, но в результате их действий исчезали страны, порабощались народы, или погибали самые близкие их родичи. Благодаря Тёмному Повелителю они блестяще владели не только навыками чёрной магии, в той или иной степени доступной любому Аргон’ату, но и были достаточно опытны в обращении с боевой магией, позволяющей им бросить вызов любому магу.
Дождавшись, когда последний Шакон’ат ступил на Великую Равнину, и когда закрылись чёрные порталы, лорд Арнаутский совершил то, что не делали уже пять тысяч лет. Он обнажил эльфийский линлор, подаренный ему королём эльфов пять веков назад, поднял его в боевую стойку и выкрикнул фразу, потонувшую в смехе призраков, оборвавшемся, когда на алмазном мече проступила вязь сияющих букв древнего языка, а вокруг головы лорда Лерина появился серебристый обруч из бегущих по воздуху миниатюрных облаков. Затем мага окутало белое пламя. С ночного неба сорвались молнии, ударившие точно туда, где только что стоял глава боевых магов, затем небесный огонь ударил уже с земли в небеса, и в недосягаемой вышине расцвёл шар ослепительного света, который осветил всю Великую Равнину. Замершие призраки увидели, как языки белого пламени разрослись, взметнулись и опали, но теперь на месте мага находилась огромная рептилия, стоящая на четырёх лапах, оканчивавшихся пятью когтистыми пальцами, она доставала двурогой головой до высоты зубцов на исполинских стенах Кимбетрона. Тварь имела золотистую окраску, но на морде виднелось белое пятно, по форме напоминавшее линлор.
Взгляд безжалостных золотых глаз окинул чёрный океан, и Равнину огласило яростное рычание. Дракон распахнул два огромных крыла, и, взмахнув ими, встал на задние лапы, опираясь на длинный хвост, стелющийся по земле. Он вскинул передние лапы, на которых между когтями заискрились молнии, и, коротко взревев, послал небесный огонь в рыцарей Тьмы. Ударив по рядам призраков, молнии разбили их, оставляя на месте ударов глубокие воронки. Аргон’аты моментально разбились на пары, начавшие окружать дракона несколькими чёрными кругами, отвлекая его внимание от Шакон’атов, которые, выстроившись стрелой, обращённой к дракону, прошипели какое-то тёмное заклинание. С их клинков слетели сгустки тьмы, устремившиеся к золотистой твари. Ударив в неё они нанесли дракону очень глубокие раны, но этим они окончательно разъярили создание, даже в человеческом обличье никогда не обладавшее сдержанным характером. Глаза дракона полыхнули яростью, с которой нельзя было даже сравнить ярость призраков, когда им приходилось облачаться в плоть. Забыв про молнии, дракон снова встал на четыре лапы и, убыстряя скорость, атаковал Шакон’атов. Из пасти вырвалось пламя, сверкавшее всеми оттенками от белого до голубого. Пламя, один раз пройдя по чёрной стреле, выжгло больше половины Шакон’атов, оставляя на Великой Равнине борозды трёхметровой глубины, с оплавившимися краями. Но оставшиеся призраки растворились в воздухе, и дракона окутало темное облако, из которого на него посыпались призраки, понявшие, что магией с ним не справиться, и остаётся полагаться только на огненные мечи. Когда тысячи полыхавших клинков вонзились в плоть, дракон, взревев от невыносимой боли, поднялся в воздух, зависнув на Кимбетроном. На замок посыпался дождь чёрных фигур, некоторые из которых успели снова атаковать дракона, но большинство было уничтожено множеством огненных стрел, упавших с неба, начавшего заполняться облаками, и пламенем, вырывавшимся из драконьей глотки.
Наконец огненный меч вонзился в глаз дракона, и огонь прошелся по всему телу этого величественного создания, испепеляя всё с чем он соприкосался. Уцелевшие после этого призраки прекратили атаковать дракона и перенеслись на Равнину, а дракон, превратившись в падающий факел, устремился к шпилям Кимбетрона. Но он не успел упасть на них. Фигуру рептилии окутало серебристое сияние, и луч света, обрамлённый молниями и жидким огнём, ударил точно в центр купола Зала Совета и, пробив его, соединил падающее тело и обоюдоострый меч из мифрила с алмазным лезвием, вычурной, но удобной гардой и рукоятью, которую венчала драконья голова. Дракон последний раз полыхнул пламенем и скукожился, как бы уйдя в луч света, на котором появилось вздутие, перетёкшее по этому своеобразному каналу в меч. Вместо дракона падать продолжило тело лорда Лерина, через секунду вспыхнувшее голубым огнём и превратившееся в пепел, развеянный налетевшим ветерком, и обломки линлора, полыхнувшие желтым сиянием и растворившиеся в воздухе. Когда энергия заклинания дракона влилась в меч, серебристый канал исчез, втянувшись в него, а на мече появилась эмблема: наковальня с молотом и дуб с раскидистой кроной, за ними гора, одна половина которой стояла на земле, а другая – на морской глади, зубчатая молния била в вершину горы, а над всем этим распахнул крылья дракон.
Меч был закален, его стало невозможно уничтожить, и призраки растворились в ночной тени, затаив глубокую обиду на истреблённый орден, вырвавший победу у них из под носа. Великая Равнина задрожала и перестала быть равниной. Исполинские деревья буквально вырвались из земли, образовав огромный лес, окруживший место, где ранее стоял Кимбетрон, а теперь в вышину простёрлась гора, на вершине которой некоторое время высился величественный замок. Затем Зал Совета провалился в недра горы, а все, что осталось после этого от замка начал покрывать лёд и снег. Вскоре не осталось ни малейшего намёка на то, что на этом месте когда-то стоял Кимбетрон.
Тела павших укрыла земля но несколько сотен людей и эльфов, включая семьдесят магов вдруг поднялись, невзирая на глубокие раны, не оставляющие никаких сомнений в том, что они были убиты. Неожиданно раны затянулись, а глаза трупов полыхнули алым оттенком. Рев ярости огласил Равнинный лес. Солдаты не могли понять, почему они остались в живых, и тем более не было объяснения для столь феноменальной регенерации. Единственными, кто сохранял относительное спокойствие, были бывшие маги, и это не укрылось от остальных «собратьев по воскрешению»
-- Какого дьявола вы сделали, некроманты хреновы, -- сотник из Рогноста, города сгоревшего дотла десять лет назад, со шлемом рассечённым на две половинки вместе с головой, на которой не осталось малейших следов трепанации черепа, явно не испытывал радости по поводу неожиданного воскрешения.
-- Полностью поддерживаю этот вопрос, -- эльфийская лучница выдернула из груди седьмую стрелу, -- не поймите меня неправильно, умирать я совершенно не собиралась, но, тем не менее, хочу знать, что произошло.
-- Умирать не собиралась, -- передразнил молодой, на вид, маг в полусгоревшей мантии. -- ели мне не изменяет память на позавчерашней попойке ты первая заговорила о том, что с поля не уйдёт никто, Фиорель, если не ошибаюсь?
-- Стрелы захотел, человече, -- Фиорель подняла лук и попыталась вытащить стрелу из колчана, но не смогла сделать этого по самой прозаической причине: стрелы кончились.
-- Лорен арен но ковадрил, Фиорель! Да уймитесь наконец! – воскликнул Архонт в помятых доспехах, забрызганных его же кровью, поднимая с лесной подстилки то, что осталось от его линлора, -- Нет вы только посмотрите, что они с ним сделали. Сволочи. Этому мечу больше четырёх тысяч лет.
-- Было, -- включился в разговор оправившийся от потрясения эльф-маг, -- и вообще мы не о том говорим. Хотелось бы знать, кто провернул это воскрешение. Некромантия (магия поддержания жизненной энергии в мертвой материи, которая обычно использовалась некромантами в качестве бездумного телохранителя) была включена в перечень запретных умений ёще сто лет назад, когда слишком самоуверенный целитель в качестве магистерской работы воскресил создание, собранное из нескольких дохлых и не самых приятных существ, наделив его ещё магическими способностями и, в добавок, интеллектом.
– Мир праху пятнадцати боевиков, пытавшихся уничтожить того монстра, и чума на оторванную голову того идиота. Кстати, он ещё легко отделался. -- обгоревший маг поморщился, обнаружив обломок гоблинского копья в своей спине. -- Это был первая и, надеюсь, последняя из подобных тварей. Когда лорд Лерин разнёс её на кусочки, она успела разнести несколько чрезвычайно важных лабораторий, и мужики, лишившиеся крайне редких препаратов и зелий готовы были разнести на песчинки даже труп.
– Вот оно! – воскликнула Фиорель. – Он, Дракон недожаренный, лкор носон гаренор аэрн си гилос…
-- Аннон валог нек – погорелец вытянул руку в её сторону, но ничего не произошло. – какого…а, неважно, ещё одно оскорбления в адрес его светлости и я тебя на куски порву и без магии.
-- Без магических способностей ты мне ничего не сделаешь, -- Фиорель залилась звонким смехом.
-- Она меня достала, -- сотник нехорошо улыбнулся, его рот неожиданно расширился, обнажив неестественно белые зубы, клыки вдруг начали удлиняться и заостряться.
-- Держите его, -- Архонт ненормально быстро бросился к сотнику и обхватил его руками, пальцы которых оканчивались длинными и острыми когтями. Фиорель продолжала хохотать, пока обгоревший не дал её пощёчину. – Спасибо... Родеран.
-- Всегда пожалуйста,-- маг улыбнулся показав такие же зубы как и сотника, пытавшегося вырваться из медвежьей хватки Архонта. – Ганар перестань, не сможешь.-- сотник прекратил попытки вырваться и с недоумением начал ощупывать зубы принявшие нормальный размер. Когти Архонта втянулись обратно в пальцы.
-- Спокойней, -- Родеран обвёл холодным взглядом толпу, собравшуюся вокруг. – дайте подумать, кажется я начинаю понимать, что произошло, хотя не совсем понятно, как именно.
-- А не всё ли равно как, -- реплика Ганара была поддержана одобрительным гомоном без малого трех сотен и пятидесяти глоток.
-- Как раз не всё равно, поскольку позволяет объяснить, что сделали с нами. Для начала позвольте спросить, все из присутствующих были на прощальном ужине в апартаментах боевых магов?
-- Ужине? – Ганар криво усмехнулся,– все мои воспоминания того дня и ночи заключаются в том, что даже в бараках ветеранов Норакской бригады не выпивали такого количества вина и эля за неделю. Единственное, что смутно помню, так это лицо какого-то мага, который притащил огромный бочонок, заявив, что этому вину больше тысячи лет.
-- То что там происходило значения не имеет, кроме разве что того бочонка. Если быть точным вину было одна тысяча пятьсот двадцать дней на момент открытия, и оно обладало исключительными свойствами по способности усиливать чувствительность к магии и выбросам магической энергии. Кстати, если кого-нибудь интересует, открывал его именно лорд Лерин, так что Фиорель скорее всего права. Он сумел как-то подсыпать туда «Логаррасно эневамнен», смесь трав используемых при некромантических операциях. Далее, здесь присутствуют только люди и эльфы, но на…банкете были все наиболее отличившиеся (и при этом выжившие) за последние десять лет войны. Вина из древнего бочонка каждому досталось всего по стакану, несмотря на две тысячи присутствовавших. Но гномы обладают сильным сопротивлением к магии, а логорны… сомневаюсь, что от Королевских Стражей осталось то, что более менее пригодно для некромантии такого уровня, ведь, по сути, лорд Лерин не просто наделил трупы жизнью, он сумел вернуть в тела и души, правда, с некоторыми побочными эффектами…
-- По этой же причине здесь – эльф-маг сделал какой-то пас, но безрезультатно.-- здесь не более…-- он оглядел толпу -- четырёх сотен неудачников, которым «посчастливилось» стать самой удачной шуткой Высшего магистра за последние…сто пятьдесят лет, с тех пор как он сумел живьём захватить подосланного убийцу. Сразу никто не понял, почему он улыбнулся при словах той гадины, что если бы были живы его подельники он бы сдох, как шелудивый пёс. Ха, когда от воскресших трупов остался один пепел, чёрная дворняга стала одной из лучших сторожевых собак Кимбетрона.
-- Вернёмся к побочным эффектам – Родеран сделал паузу, что-то вспоминая – лет сорок назад мне попался очень древний фолиант «Кровососы. Мифы и легенды.», там разбирались все известные сказания о вампирах, упырях и прочей подобной нечисти…
-- Нашёл, чем удивить – Ганар сплюнул на землю – бабушкины сказки, все мы когда-то слушали ужастики о психах считающих себя живыми мертвецами и пьющими кровь убитых ими людей.
-- Или эльфов – эльф-боевик расплылся в улыбке – золотое, счастливое детство…
-- Ленел, Ганар, вы не поняли. Это была действительно СТАРАЯ книга. Я нашёл её в таких глубинах кимбетроновской библиотеки, как отдел «Яды и Боевые зелья, основанные на них». Там, наверное, никто не бывал лет пятьсот, с той поры как мода на чрезвычайно непредсказуемые эффекты угасла, причём она была вмурована в стену, и выпала из неё, когда я случайно опёрся об определённый кирпич. И в ней говорилось не о сумасшедших маньяках, а о действительно живых мертвецах. Среди прочих там была маленькая легенда о вампирских войнах. Речь шла о том, что вампиры когда-то делились на высших или носферату, происходящих из людей и эльфов, и низших или упырей, при жизни бывших орками и гоблинами. Так вот, высшим надоело вечное убийство, и они попытались перейти на более мирную пищу, и, что самое удивительное, им это удалось. Они вполне могли обходиться кровью животных, а некоторые смогли вовсе перейти на обычную еду. И постепенно между носферату и свободными народами начали завязываться если не дружеские, то соседские отношения, и когда упыри решили устроить грандиозный пир, то на ночных просторах завязалась жесточайшая битва между вампирскими кланами. Упыри были полностью уничтожены, но от высших осталась такая горстка измятых солдат, что они были вынуждены, чтобы выжить, поступить на службу телохранителей различных важных особ, а потом прибились к магам. В конце концов им просто надоело вечное скитание, и как там было описано «хранители ночи ушли в вечность с помощью повелителей бури». Как я определил возраст книги, её было около семи тысяч лет, т.е. она вполне могла относиться к прошлой эпохе.
-- Кажется, я понимаю, куда ты клонишь – Ленела, явно не обрадовала собственная мысль – ты хочешь сказать, что носферату были не только охраной магов, но и их подопытными?
-- Я не представляю себе, чтобы такой материал остался без внимания специалистов-некромантов. Конечно если какие-то результаты были получены, то их засекретили в потайных подземельях Кимбетрона, так что теперь истину мы не узнаем никогда – Родеран кивком указал на гору – вряд ли от библиотеки что-нибудь осталось, кроме того, что успели вывезти, пока орда этих недоносков не оказалась на расстоянии дня пути. Так что лорд Лерин, как Великий магистр ордена, имевший допуск ко всем секретам замка, вполне мог найти, где-нибудь руководство по оживлению трупов, с последующим превращением их в вампиров.
-- Допустим, ты прав – Фиорель ехидно улыбнулась Родерану, показывая, что она-то в этом уверена, – тогда остаётся другой, но не менее важный вопрос – зачем?
-- Полагаю из-за способностей вышеописанных существ – Родеран достал из потайного кармана плаща потрёпанный листок, -- вот, что делает качественное заклятие сохранения: одежда стала лохмотьями, а он как новенький, для семитысячного возраста. Книгу вынести было нельзя, поэтому я «реквизировал» наиболее интересный отрывок, по которому искал первоисточники этого труда, но, к моему глубокому сожалению, не нашёл. Итак, позвольте зачитать: «В перечень легенд об необычайных способностях вампиров, авторы посчитали необходимым включить как наиболее возможные: способность становиться невидимым (впервые упоминается в «Ночном укусе» Лекамма Вуценусса. 564г. От падения Венностии), а также обладание гипнотическими способностями, необычайной силой реакцией и быстротой, способность к метаморфозам, проникновению в закрытые помещения («слуги тьмы». Манускрипт 23г. Прошлой эпохи (для нас позапрошлой) неизвестного фанатика, призывающего учинить тотальную проверку лесов и болот на пример нахождения там упырей, с последующим их уничтожением») и…
В ночи глухо пропел арбалетный болт.
Дрожь прошла по земле, и волна вздымающейся земли прокатилась от Кимбетрона на юг. На расстоянии трёхсот километров от горы, где протекала широкая река, твердь взорвалась огнём и землёй, и камни, вырывающийся из земли начали складываться в образовавшемся котловане, образуя фундамент, а затем и высокие стены с зубцами и бастионами. В середине появившегося замка образовались три высочайшие башни, а между ними величественный дворец.
Новая обитель магов, которой суждено было получить имя Ностракона – подарка земли, и исполинская гора, получившая название Маговой горы, и Меч Четырёх Народов, дожидающийся руки короля в её недрах, остались ждать своего часа сыграть одну из главных ролей в борьбе с Тенью, пока песок времени не перевернул Часы Сущего, и не настал новый цикл эпох.
ЧАСТЬ 1.
СОЛДАТ ПОНЕВОЛЕ.
ГЛАВА 1.
Светало. Первые лучи Солнца ярко блеснули из-за кромки гор, видневшихся вдалеке. Они осветили высокие стены города, над которым раздался высокий звук рога. На белоснежных стенах появилась дневная смена караула. Стальные ворота между двумя прочнейшими башнями начали медленно открываться, готовясь впустить в город потоки людей, собравшихся перед ними. Торговцы, ученые, наёмные работники, фермеры ремесленники, солдаты, чиновники, несколько аристократов из мелких Домов и их охранники выстраивались в длинную очередь в порядке пребывания к воротам, ибо закон Кенарии, там паче её столицы Гамаллена, гласил: «Все ступившие на землю Кенарии равны независимо от происхождения. Да постигнет кара короля нарушившего это. Любой, чьи права будут ущемлены, имеет требовать права поединка». Идиотов, способных нарваться на дуэль с жителями Кенарии, считавшимися лучшими в обращении с мечом в известном мире, не находилось вот уже полтора столетия.
В вышине раздался крик сокола, и птица камнем упала с недосягаемой высоты, распахнув крылья у самой земли и усевшись на перчатку семнадцатилетнего юноши, стоявшего на середине тренировочного поля в самом сердце цитадели.
-- Вы всё забавляетесь с птицей, принц Лерин? – высокий и широкоплечий человек в доспехах королевского телохранителя, на кирасе которого был выгравирован орел, сжимающий в когтях щит, подошёл к юноше. На его шлеме, который был зажат под мышкой, было выгравировано изображение хищной птицы, орла, сжимающего в когтях пламенеющий рубин, что указывало на звание полковника королевской гвардии и (о чём знали только члены королевской семьи и охрана короля) на пост главы королевских телохранителей. В другой руке он держал два учебных меча, состоящих из скрепленных деревянных пластин.
-- Два часа, Роскан! Ты сам сказал, что у меня есть два часа на отдых.—Лерин с неохотой подкинул птицу в небо, издав пронзительный крик. Ястреб начал набирать высоту и вскоре скрылся в вышине.
-- Обстоятельства изменились, мой юный ученик. Только что пришло сообщение, что пятнадцатый мастер клинка прибудет сегодня к вечеру, поэтому я взял на себя смелость вообще лишить Вас на сегодня отдыха. Я не допущу, чтобы Вы завалили получение меча с Клеймом Солнца и Луны. Впрочем, я буду только рад за Вас, мой принц, если откажетесь от вступления в подразделение «Лорс Келан».
-- Никогда! Роскан, тебе прекрасно известно, что отказ от вступления нанесёт такое пятно бесчестья дому Торрасканов, что мой отец может потерять корону.
-- Вы могли выбрать что-нибудь другое. Катафракты, Королевская конная гвардия, пехота передового строя, лёгкая конница на худой конец, поскольку вам больше нравиться драться мечом, чем любым другим оружием. Никто бы не осудил, даже если бы вы выбрали звание рядового линейной пехоты. Но «Белые Соколы»… У вашей матери чуть не случился обморок, когда ей сообщили. Третий наследник просит о вступлении в «Белые Соколы». Немыслимо! И вам это прекрасно известно…Личный состав может меняться почти на две трети после любой стычки с эльфами, и это лучший из возможных исходов. Я видел, как трёх залпов хватило, чтобы полегла половина солдат; после рукопашной, оставшиеся потеряли своих коней, и были сметены подошедшей тяжёлой пехотой. Из сотни бойцов не выжил не один! Понимаете, ни один! Да, конечно «безвременная» гибель появившихся ниоткуда эльфийских стрелков просто подарила нам тогда победу, но я, простой рядовой, навсегда запомнил то, в каком виде были павшие под стрелами: одна стрела на человека, в глаз или просвет между доспехами. Это обычная пехота и конные войска, а кожаные латы «Белых Соколов», прошитые металлическими кольцами, тяжёлые луки эльфов просто пробивают насквозь…Впрочем, это теперь просто пустой разговор. Выбор сделан, и отступать поздно. Осталось только тренироваться, чтобы бесчестье отказа не заменилось на позор от провала на вступлении.
Роскан кинул один из мечей Лерину, одновременно поднимая второй учебный клинок в боевую позицию. Юноша перехватил меч за рукоять и замер в оборонительной стойке.
-- Никакой обороны, -- голос Роскана из-под стальной маски шлема, закрывшей всё лицо, звучал приглушённо, но не различить в нём насмешливые нотки не смог бы только глухой, -- «Лорс Келан» только атакует, ибо в этом их возможность выжить. Хотя как я уже говорил, если вы решите отка…
С яростным возгласом Лерин атаковал телохранителя, который с небрежным спокойствием начал отражать молниеносные выпады. Некоторое время противники кружили по каменному полу, плавно перетекая из стойки в стойку, нанося серии ударов или же блокируя стремительные удары оппонента. Неожиданно Роскан в развороте переменил направление движения, тыльной стороной клинка нанося удар по запястью принца, так чтобы меч выпал из его руки, затем сделал подсечку и нанес колющий удар в грудь упавшего.
-- Клянусь Восходом, сколько раз было сказано – НИКАКОЙ ЯРОСТИ, -- возглас Роскана, казалось, мог услышать входящий в главные ворота, расположенные на другом конце города, -- только холодный расчёт. Фехтование – это не просто скорость удара и искусство его исполнения, но грамотный анализ боя. Повторяю в последний раз, если не запомнишь, то сгинешь в первой же стычке с опытным противником: существуют только ты, твой противник в данную секунду, холодный рассудок и клинок. Сохранишь все четыре элемента едиными – победишь или хотя бы останешься живым. Если нет, то эти деревянные пластины могут оказаться сталью. Ещё раз.
Юноша на шатающихся ногах поднялся, попутно пытаясь соображать. «Роскан облачён в тяжёлый доспех, в двигается он достаточно быстро, но не так свободен в движениях как я.» – мысль, вспыхнувшая как первый луч солнца озарила лицо Лерина лукавой улыбкой. Руки его сами потянулись к золочёным пуговицам роскошной чёрной куртки расшитой серебром. Скинув её, принц начал по кругу обходить Роскана, окончательно дорабатывая план действий. Телохранитель короля, всё время стоявший без движения, позволил Лерину обойти его со спины. Мрачные мысли о том, какой урок ему сейчас придётся преподнести третьему наследнику, добавили ледяные искорки его безжалостному взгляду. Он относился к юноше как своему сыну, которого у него никогда не было, но приказ короля, данный десять минут назад, не оставлял пространства для манёвра. Лерин был талантливым учеником, мастерством владения клинком он уступал очень немногим, что наверняка проложит ему дорогу в ряды тех кого (только за глаза!) называли «смертниками на службе короля», но он был слишком самонадеян и никогда не воспринимал даже самого опасного противника всерьёз. Ворон скользнул ему в левую руку, и Роскан вспомнил день, когда отец преподал ему такой же урок. Тогда Роскану бы даже в голову не пришло, что однажды на посту главного королевского телохранителя отца сменит именно он, но тот жестокий урок много раз спасал Роскану жизнь, и, в конечном счёте, сделал его тем, кем он являлся в настоящий момент. Услышав шорох за спиной, он понал, что Лерин решил воспользоваться преимуществом в скорости, чтобы напасть со спины, затем перетечь с правого бока ему за спину и нанести колющий удар в просвет между шлемом и кирасой. В поединке с менее опытным противником это могло и сработать, но пытаться такое проделать с ним! Роскан развернулся, падая на правое колено и выбрасывая вперёд руку с зажатым в ней вороном. Звезда из воронёной стали темным пятном пронеслась по воздуху и пробила шёлковую рубашку, застряв в ребре на которое и было нацелено. Бросок был сделан вполсилы, поэтому ворон не пробил ребро и не распорол принцу лёгкое. Тем не менее этого оказалась достаточно, чтобы учебный меч со стуком упал, а Лерин тяжело рухнул на землю. Роскан смутно припомнил сильнейшую боль от такого ранения.
-- Целителя сюда, живо! – Слуги, тенью стоявшие за колоннами исчезли в проходах. Роскан снял шлем и подошёл к стонавшему юноше. – Пока ещё соображаешь заруби себе на носу: всегда найдётся тот кто раскусит тебя, предугадает твои действия, будет искуснее и умнее тебя. Победить такого можно только одним способом – первое, узнать что это за противник до схватки и избежать её, второе, коли неймётся нечего танцевать как на балу по заученной схеме, всегда импровизируй, если это поединок, или (вбей это себе в башку раз и навсегда!), если битва, из строя ни ногой! Не усвоишь, вместо ворона будет орион «Соколов» с мифрильным лезвием или что-нибудь смертоноснее, типа гномского болта. Усёк?
-- Д-да, Роскан, пожалуйста вытащи это. – Лерин, находясь в полуобморочном состоянии мог только хрипеть да и то неразборчиво.
-- Что простите? Боюсь, придётся выждать, пока я не уверюсь в том, что вы действительно усвоили то, что я сейчас говорил. – Роскан наклонился, приблизив своё лицо к лицу Лерина, и в тот же миг получил резкий удар в подбородок. Принц с гримасой боли на лице вскинулся и нанёс Роскану ещё несколько мощных ударов в лицо, затем, используя тело поднимающегося противника как рычаг, оказался на ногах и всадил Роскану, упавшему на колено, ботинком в лицо. С яростным криком Лерин выдернул ворона и, не обращая внимания на хлынувшую кровь, поднес режущий край к горлу королевского телохранителя, но тотчас почувствовал, что короткий нож входит ему под рёбра. Последнее, что он почувствовал, была адская боль от проворачиваемого в ране клинка, и последнее, что услышал, прежде чем потерять сознание, был истошный женский крик: «Да остановите кто-нибудь этих двух идиотов!»
***
-- Очнитесь, третий наследник, вам необходимо подняться. – тихий мужской голос, скорее всего слуга.
-- Быстро поднимайся, охламон чёртов, у меня нет времени дожидаться пока ты продерешь глаза, живо встал! – грубый возглас, очень знакомый, кажется один из телохранителей отца.
-- А ну быстро отошёл от него, мразь, и так уже дважды продырявил ему грудь, так ещё одну дырку сделать собираешься, – женский голос, точно раньше не слышал. – Да отойдите вы все!
Поток ледяной воды окатил Лерина, и он окончательно пришёл в себя. Отплевываясь, он вспомнил, что произошло и просто рассвирепел. Каким же он был идиотом! Считать, что Роскан, будучи оглушённым, не способен будет что-нибудь сделать, и так подставиться! Разлепив глаза, он обнаружил вокруг себя целое сборище: человек десять слуг, в руках они держали чистые полотенца и кувшины, наполненные, скорее всего, водой, Роскана с мальчишеской ухмылкой на лице от уха до уха, и, стоящую около него девушку лет восемнадцати-двадцати в узком коричневом костюме с нашитым гербом в виде перекрещенных веток омелы. Пустой кувшин в её руках ясно указывал на происхождение живительной влаги, ручьём стекавшей с Лерина.
-- Очнулись наконец. – на её лице появилось выражение удовлетворения собственной работой. – В таком случае будьте любезны выслушать несколько замечаний: во-первых, надеюсь, что прежде чем снова удалять оружие подобное ворону из собственного тела, вы прежде соизволите вызвать целителя, во-вторых, если вы ещё раз на тренировке посмеете наносить удары такой жестокости, к вам, полковник Намедис, это тоже относится, то согласно личной просьбе вашей матушки я буду вынуждена применить кардинальные меры, по повышению бережного отношения вами к здоровью окружающих и своему собственному, в-третьих…
-- Позвольте Вас поздравить с отличным пониманием урока, который я имел честь преподать Вам, и со сдачей первого испытания на вступление в «Лорс Келан». – улыбка Роскана стала ещё шире, что казалось совершенно невозможно для такого жёсткого человека как он.
-- Вы же сказали, что он провалился! Полковник, вы представляете себе, что вы сделали! Невозможно представить, вы…Ну просто нет слов.
-- Требование к просящему о зачислении в «Лорс Келан» номер один: способность бороться ради победы до конца, даже при угрозе неминуемой смерти. Что я сделал, говорите? Просто выполнил приказ сюзерена, моя дорогая, и если это несколько разошлось с указаниями, полученными Вами от Вашей госпожи, то хочу заметить, когда король приказывает спасти жизнь королевы ценой его жизни, а королева – защищать короля, то я исполняю приказ короля.
-- Роскан, объясниться не хочешь? – Лерин поднялся на ноги, массируя бок. – Заодно будь добр, пошли за целителем, который так великолепно сработал, что не осталось даже следа.
-- А также ни малейших следов перелома моей челюсти. Впрочем искать его не нужно, вернее её.
-- Только ни говори мне, что эта помощница целителя…
-- Позвольте представиться, целитель третьего ранга Мария Вельгельмина нат Анер. – девушка сделала некое подобие книксена. – Однако прошу заметить, что если бы вы не были только что поставленным на ноги пациентом, я бы настаивала на поединке за оскорбление. Насколько меня информировали, вы прекрасно разбираетесь в геральдике, а омела однозначно говорит о моём звании.
-- Третий наследник трона Кенарии Лерин Лаван Мивар нат Торраскан, четвёртый сын Его святейшества милостью Света и Создателя короля Кенарии Мивара Рогволда Силвана нат Торраскана, владетеля Исванна, Лорена и Лоркенна, Хранителя рубежа колена реки Варил, – ответный поклон Лерина был идеально точен и изыскан, эффект портила только продырявленная в двух местах и залитая кровью шёлковая рубашка. – Не сочтите за неуважение к вашему достоинству, леди, но позвольте поинтересоваться, что вы делаете в цитадели Гамаллена, тем паче на этом поле, поскольку сегодня дежурным по нему, если память мне не изменяет, назначен целитель Ном. Заодно хочу заметить, что при наличии у Вас такого желания я буду готов ответить за нанесённое Вам оскорбление в любое время, которое Вам покажется удобным.
-- Очень рада знакомству, лорд Торраскан. – сарказм даже не был прикрыт интонацией, в прочем в цитадели обычно иначе не разговаривали, -- согласно указанию Вашей матери лечить вас и следить за тем, чтобы вы не получили ранений не совместимых с жизнью при обучении, буду именно я, поэтому я не посчитала нужным беспокоить господина Нома, поскольку Ваш наставник не доставил мне никаких затруднений. Что же касается поединка, то согласно вашим же словам я вызываю Вас на поединок до первой крови…
-- Вы с ума сошли, целитель! Да он же на ногах еле стоит! Ему необходимо отдохнуть. – Роскан с перекошенным лицом закрыл Лерина от Марии. – Сутки в постели, не меньше.
-- Два часа, полковник, и то только потому, что это мой пациент. Два часа или я объявляю об уклонении от вызова.
-- Роскан, я нормально себя чувствую. Целитель буду искренне рад дать вам удовлетворение сегодня здесь и…
-- Через два часа. Принц, я уже назначила срок, от которого уже прошли несколько минут, так что советую поторопиться.
-- Уверяю, он последует этому совету. – Роскан просто вытеснил Лерина за колоны, а затем отвесил тому здоровенный подзатыльник.
-- Нет, таких придурков я ещё не видел! Я же кажется доходчиво объяснил, как вести себя с теми, о ком ничего не знаешь. Теперь сам будешь вывёртываться.
-- Роскан, пусть она маг, но я с ней справлюсь; учитывая то время которое она мне подарила, я полностью оправлюсь от усталости.
-- Твоя мать, самонадеянный глупец, вовсе не пришла в восторг от твоего заявления. Мисс Анер получила приказ при любой требующей её вмешательства царапине так измотать вас лечением, чтобы вы были вынуждены отказаться от испытания Солнца и Луны, т. е. отрезать возможность поступления в «Лорс Келан». Но тяжесть полученного ранения не позволила ей сделать это, заставив выложиться по полной. Но это уже в прошлом. Чтобы получить право называться мастером клинка, всего-то было нужно, сразиться мастером пятой ступени и продержаться полчаса под его напором. Но вы перекрыли себе дорогу.
-- Роскан, ты же не имеешь в виду, что эта наглая…
-- Мастер клинка второй ступени. По закону может быть только один поединок с одним из пятнадцати мастеров, а она была именно тем, который должен был прибыть только вечером, но у неё есть привычка заявляться часов на шесть раньше обговоренного срока.
-- Роскан, это конец, окончательный и бесповоротный. Если она меня зацепит, а это непременно случится, учитывая её подготовку, то «Соколом» мне не быть.
-- А вы, мой принц уверены, что «Лорс Келан» достоин того, чтобы стремиться в ступить в него, -- в голосе Роскана появилась странная интонация, отдалённо напоминающая иронию.
-- Не шути, это подразделение – элита элит.
-- Да какая элита! Ну объясните мне, в чём проявляется их элитаризм! А? Ну, ни в том же, что они буквально подставляются под стрелы лобовой атакой, или тем, что обожают (опять таки в лоб) бросаться на тяжелую пехоту. Настоящая Элита, по крайней мере для меня и для настоящего солдата – это войска, которые не лезут на рожон, которых берегут, способные спасти твою окружённую голову от падающего клинка; войска, способные переломить ход сражения, например катафракты, просто раскидывающие боевые порядки противника, войска специального назначения, например полевая разведка, отряды внутренней безопасности, типа городской когорты Гамаллена. Я уже не говорю о королевской гвардии, комплектующейся из лучших бойцов. Придворные подхалимы Вам запудрили мозги, и Вы сделали этот идиотский выбор. Свет, это моя недоработка, заметил бы вовремя, ни о каком «Лорс Келан» и речи бы не шло!
-- Тогда может сразу просить у отца благословение и меч? Исчезнуть из цитадели, вступив в Чёрную гвардию? Роскан твои рассуждения похожи на правду, но по твоему выходит , что «чёрные смертники» -- элита элит. Первое, никогда не отступают ввязавшись в бой. Второе, ими затыкают все дыры. Выживших обычно не бывает.
-- Чушь! – Роскан неодобрительно покосился на следующего за ними по пятам слугу, готового исполнить любое пожелание, и того словно ветром сдуло. Россказни о «милейшем» характере полковника Намедиса часто оказывались правдой. – Просто вне армии об этом никто не знает. Выжившие сменяют место службы на рядовую пехоту, считается, что они оплатили оскорбление, нанесённое чести своих семей. Могу сказать, что меня заставляет уважать «чёрных» более всего – среди них нет различия на дворян и простолюдинов.
-- Естественно, никто из них никогда не скажет откуда он родом, иначе он покроет несмываемым позором свой род. – выражения лица Лерина было не просто мрачным, оно было похоронным. Он ясно понимал, что целительница легко достанет его, а значит, Клейма на клинке ему не видать как своих ушей без зеркала. Из этого же ясно выходило, что ему будет отказано в принятии, а значит, ему придётся выбирать как закрыть тёмное пятно позора не выдержавшего испытание: изгнание или Чёрная гвардия.
Они остановились рядом с дверью, расписанной искусной резьбой. Над ней висел гобелен, на котором было выткано личное знамя Третьего наследника: атакующий на голубом фоне чёрный орёл Кенарии над головой которого находились три золотые короны. Лерин распахнул её и, войдя в свои апартаменты, направился в спальню, где буквально рухнул на кровать. Роскан пройдя в переднюю комнату нажал на неприметный выступ в стене и, забрав из открывшегося тайника ключ, запер дверь спальни. Затем подошёл к письменному столу и достал из ящика свечу помеченную делениями, достал из ножен короткий кинжал и укоротил её, чтобы она горела полтора часа. Пошарив в столе, достал огниво и трут и зажёг свечу. Затем, удобно устроившись в мягком кресле, стал ждать.
Предупреждение: Копирайт мой, не смотря на жуткие плагиаты, если кто сопрёт -- закопаю.
читать дальшеМеч Четырёх Народов.
Меч древний возьмёт под горой человек,
Продлив мага тяжёлый свой век,
Дракона огонь возродится в клинке,
Чтоб вспыхнуть ярчайшей звездою во Тьме.
ПРОЛОГ.
Солнце опустилось, и на Кимбетрон упала ночь. Величественный замок – древний оплот магов на миг оказался погружённым во тьму, но неожиданно яркая вспышка света столь яркая, что за несколько километров от Кимбетрона стало светло как днём, озарила белые купола и высокие шпили, и столб белого пламени ударил из центра замка, где находился Зал Совета, поднявшись на высоту тысячи километров.
Свет от него осветил Великую Равнину и две армии, выстроившиеся друг напротив друга. Та, что находилась ближе к замку и перекрывала другой доступ к нему, стала похожа на белое озеро с голубым и серебристым берегами, так как доспехи солдат-эльфов центра были ослепительно белыми, панцири гномов, составляющих левый фланг,
выкованные из истинного серебра или мифрила, лучились серебряными бликами, а латы отрядов людей правого фланга были выкрашены в голубой цвет.
В ста шагах от эльфиских рядов находились две шеренги странных существ, облачённых в перекрывающие друг друга зелёные стальные пластины и шлемы, похожие на колокола, закрывающие чешуйчатые лица, с прорезями для змеевидных глаз. Картину довершали длинные и мощные змееподобные хвосты с острыми шипами, стелющиеся по земле, и странное оружие, которое они держали в руках. Оно представляло собой две стальные заточенные окружности, располагающихся на противоположных концах стального двухметрового древка, за которое представители Морского Народа держали коссару горизонтально на вытянутых руках.
Стотысячный остаток армии Великого Договора о противостоянии Тени, обескровевший в результате войны, продолжавшейся семьдесят восемь лет, готовился принять свой последний бой против трёхкратно превосходящей его армии Тьмы, состоящей из низкорослых гоблинов в лёгких доспехах, вооруженных только короткими копьями, орков в воронёных латах, не превосходящих ростом людей и держащих в своих лапах мечи, топоры и короткие луки, а также троллей в стальных панцирях и шлемах, закрывавших тупорылые морды, бывших, по крайней мере, в два раза выше самых высокорослых эльфов. В огромных кулаках они держали исполинские булавы, выкованные на берегах реки смерти Ораннон в Проклятых землях. Удар такого оружия мог в клочки разорвать любые доспехи из стали или мифрила.
Авангард черного воинства составляли высокие худощавые фигуры в доспехах чернее самой ночи, на их плечи были накинуты серые плащи, уничтоженные временем. Под забралами шлемов была пустота, и от них издалека веяло смертью, да они и были её воплощением, души казнённых предателей, самые страшные вассалы Повелителя Тьмы, вызванные им из небытия и обретшие призрачную плоть. Они редко принимали телесный облик, делая это только в крайних случаях, так как тогда их сила и ловкость возрастали троекратно, но и убить их можно было любым оружием и, умерев в телесном облике, они умирали навечно, и даже переворот великих Часов Сущего, знаменующий начало нового цикла эпох и возрождение каждого кто жил в эти эпохи, но под другим именем и в другом теле не мог возродить их, а, умерев призраками, они продолжали вечную службу Тьме, снова обретая призрачную плоть через сто лет, возрождаясь в самых дальних глубинах пещеры Тьмы. В призрачном облике их могли уничтожить только магия или древние алмазные мечи эльфов, пока тускло светящиеся родовое оружие Великих Архонтов, составляющих верхушку знатного эльфийского общества. Но их в армии Света насчитывалось не более половины от числа Аргон’атов.
В перчатках лат призраки держали клинки из чёрной стали, пока тускло светящейся тёмно-красным. Это было самое смертоносное оружие после магии, выкованное в тайных кузницах Индорона в недосягаемых глубинах Черного Провала. В них были заключении души предавшихся Тени, а потом не выполнивших данное им задание или вызвавших неудовольствие своего повелителя. Когда столб огня, бьющий из Зала Совета, погас,
Великую Равнину огласили нечленораздельное рычание орков, визг гоблинов и рёв троллей, но весь этот гам перекрыл ледяной голос одного из Аргон’атов, шлем которого венчал стальной клинок длиной двадцать сантиметров, прошипевшего: «Агор Гонэр!», что на тёмном наречии значило «Тьма зовёт!». На миг стихли все звуки, а затем армия Тьмы устремилась в атаку. Гоблины и орки успели преодолеть половину расстояния между ними и Королевской Стражей Морского Народа, когда их первая шеренга пришла в движение. Наклонившись вперёд, и заведя коссару за спину, логорны, всё время убыстряя шаг, устремились навстречу тёмному воинству. За пять шагов до сшибки они совершили мощный прыжок вперёд и, сделав полный оборот, приземлились на траву, быстрыми ударами коссары развалив передние ряды противников. Затем они сделали нырок с разворотом, и шипастые хвосты снесли головы неудачливым оркам. После этого Королевские Стражи разбились поодиночке, превратившись в островки зелёной смерти в чёрном океане, нанося удары столь стремительно, что можно было различить только отдельные удары хвостами и мелькание стальных кругов коссары. Тем не менее, наступление продолжилось до тех пор, пока орки не добрались до второй шеренги логорнов, в обороне применивших иную тактику. Они закружились в танце, не отступая и не продвигаясь вперёд, молниеносными ударами хвостом или сталью выкашивая наступающего противника. Это избиение продолжалось до подхода тяжёлой ударной силы Тьмы – троллей. Ровный ряд Морского Народа был разорван страшными ударами тяжёлых булав на отдельных солдат, погибавших под многочисленными ударами мечей, копий и топоров. Затем тролли обрушились на солдат, первыми атаковавших армию Тени. Не обращая внимания на смертоносные стальные вихри, окружавшие Морской Народ, они убийственные удары по шлемам, а затем добивали упавших ударами по грудине. В течение нескольких минут в живых не осталось ни одного логорна, но они дорого продали свои жизни: на каждого из трёхсот Королевских Стражей приходилось не менее пятидесяти искромсанных гоблинов, двадцати разрубленных до пояса или безголовых орков и одного тролля. В атаку на основные отряды армии Света первыми пошли именно тролли, и половина их тут же полегла, сраженная ясеневыми стрелами, пущенными искуснейшими стрелками лесного королевства, и короткими мифрильными болтами стальных арбалетов, изготовленных лучшими мастерами подгорного княжества. Великую Равнину огласили три боевых клича, означавших одно и то же: «Во имя Света!», «Лос Корон!», «Агон Нарен Эгоронар!», и солдаты Света устремились в последнюю атаку, знаменующую конец эпохи, в надежде, что маги успеют создать легендарный Меч Четырёх Народов, во имя исполнения древнего пророчества, огненными буквами запечатлённого на стенах Зала Совета Кимбетрона:
Когда поднимется Тень,
Когда Свет падёт,
Когда Четыре народа вместе дорогу Тьме перейдут,
Тогда утратят дракона хранители, что Свет берегут,
Тогда он на крыльях войны взовьётся
И в небо поднимется, Тьму разогнав.
И меч из мифрила выкуют те,
Кто молнии мечут на голову Тьме.
Заклятье Дракона меч закалит,
Пред Тени угрозой
В другую эпоху клинок под горой короля возродит.
И эльфы восстанут из древних лесов,
И горы солдат в бой пошлют,
И море извергнет великих бойцов,
И люди свой стяг развернут.
Хранителей мира великий обет
Падёт вместе с молнией с неба,
И магия выжжет поля и леса,
Поднимется грозная Тень в небеса,
Но Дракона огонь возродится во Тьме,
На крыльях войны он взовьётся.
Король обретёт корону небес,
И крылья его распахнуться.
Через несколько секунд произошла сшибка, и началась жестокая битва. Наиболее прочно держали строй гномы, удары их двуручных мифрильных секир просто не давали оркам и гоблинам возможности приблизиться на расстояние смертельного удара, а троллей, время от времени разбивавших ровные шеренги и дававших оркам шанс вклиниться в отряды горных бойцов, почти моментально изрешечивали мифрильные болты, пробивавшие насквозь любую броню. Люди сначала были отброшены от орочьих рядов, но тотчас же с десятикратной яростью, не обращая внимания на воронёные стрелы, бившие в упор, навалились на них, заставив отступить на вдвое большее расстояние. Перед эльфийскими отрядами сразу же образовалась прогалина глубиной пять рядов, и землю покрыли упавшие тела, утыканные длинными стрелами с белым оперением. Но за миг до того как эльфы ввязались в рубку, за спинами арьергарда Тени пришли в движение Аргон’аты. Призраки немного склонились вперёд и растворились в ночи, и в ту же секунду воздух перед эльфами сгустился, и в нём появились провалы во тьму, из которых шагнули Приходящие-из-тени, поднимая мечи, теперь горящие тёмным пламенем. Первые эльфы, атаковавшие призраков, моментально превратились в разрубленные, полыхающие огнём останки, падающие под ноги начавшим наступление Аргон’атам. За спинами призраков орки восстанавливали распавшиеся шеренги, готовясь при поддержки троллей нанести последний удар в ослабленную атакой своих командиров защиту противника. И они сделали это, когда начались поединки между Аргон’атами и Архонтами, мечи которых вспыхнули ослепляющим светом. Сияющие алмазные клинки встречали полыхавшую сталь, и сами устремлялись вперёд, пробивая чёрные доспехи и отправляя призраков в небытие. Но и командиры армии Тени не уступали эльфам в искусстве танца мечей, и количество пустых доспехов, безвольными грудами упавших на траву Великой Равнины не превосходило числа потухших линлоров, лежащих на земле вместе со своими хозяевами.
Какое-то время продолжалась ожесточённая резня, но всё больше проявлял себя численный перевес армии Тьмы: люди начали медленно отходить по направлению к Кимбетрону; гномские отряды сумели удержаться на месте, но заметно поредели; эльфы же сумели несколько продавить строй Тени и уничтожить последних троллей, но это стоило жизни трети эльфийских солдат и всем к этому моменту остававшихся в живых Архонтов, и эльфы почти сразу же были отброшены назад ударами огненных клинков. Через некоторое время и гномы начали отступать, устилая землю своими и чужими телами, цепляясь за каждый клочок земли с яростью обречённых. Неожиданно часть Аргон’атов исчезла, вынырнув из тени перед гномами и людьми, обрушивая молниеносные удары и отбрасывая солдат Света к замку. Через полчаса остатки эльфов и гномов вперемежку выстраивались вплотную к Мифрильным Вратам Кимбетрона, в то время пока остатки людей прикрывали этот манёвр, пытаясь сдерживать яростный натиск орков и последних гоблинов, за спинами которых оставшиеся полтысячи Приходящих-из-Тени выстраивались в остроконечный клин, обращённый острием к Вратам.
Но, когда пали последние из людей, клин Аргон’атов не пришёл в движение, потому что перед шеренгами последних защитников Кимбетрона открылись порталы и из них шагнули странные фигуры, облачённые в роскошные плащи с вышитыми на них молниями, бьющими в окутанную пламенем землю. Лица их скрывали капюшоны, под которыми угадывались очертания шлемов.
Оглушительно воя, последние две тысячи гоблинов кинулись в атаку, но орки застыли, в страхе глядя на самых могущественных бойцов, когда-либо существовавших в мире сотворённом Создателем, внушавшим трепет даже Аргон’атам. Это были боевые маги, возглавлял которых лорд Лерин Арнаутский, самый сильный и опытный из них. Никто не знал его настоящего возраста, но поговаривали, что ему перевалило за полторы тысячи лет, что для мага-человека было невозможно долгой жизнью. Он возглавлял этот орден на протяжении уже восьми сотен лет. На его тёмно-зелёном плаще молнии образовывали чудные переплетения, но при более тщательном рассмотрении можно было понять, что они складывались в рисунок, изображавший исполинскую рептилию, причём крылья её были вышиты по бокам плаща, а морда с вырывающимися из пасти стрелами молний и языками пламени – на груди. Лорд Лерин был единственным остававшимся в живых магом, владеющим заклинанием Дракона. Это было мощнейшее боевое заклятье, которое не использовали на поле битвы уже пятое тысячелетие, так как применить его мог только маг огромной магической силы, и причиняемые им разрушения были поистине ужасны. Тем не менее, знание о нём неизменно передавалось от главы ордена боевых магов к его преемнику.
Гоблины не успели преодолеть и половину расстояния отделявшего их от магов, когда с безоблачного ночного неба упали зубчатые молнии, выбивая за один удар не менее десяти солдат Тьмы, а Аргон’аты начали один за другим превращаться в полыхающие доспехи, падающие на землю. Затем семь сотен магов, семь сотен людей эльфов и логорнов, исключая их главу, откинули капюшоны, открывая шлемы, изготовленные в лесном королевстве эльфов Остнаре, подгорном княжестве гномов Гиземоне, подводном городе Таллонгоре и империи людей Кинленоре, и, обнажив оружие, характерное для каждого из народов, атаковали отряды Тьмы, поведя за собой последних солдат Света. Оружие магов полыхало жёлтым колдовским огнём, который, слетая с клинков, секир и коссар, выжигал тёмные ряды, при этом молнии продолжали сыпаться на головы оркам, которые падали под ливнем эльфийских стрел и гномских болтов. Впервые за всё время сражения Тьма дрогнула, и орки начали отходить от Кимбетрона, но продолжалось это не долго, так как неожиданно армию Света окружило озеро тёмных провалов, из них со змеиной грацией выскользнули тысячи Аргон’атов, половина приняла телесный облик, и теперь за забралами их шлемов виднелись полусгнившие лица с провалившимися глазами, в которых полыхала ярость жестоких бойцов. Мечи призраков полыхали пламенем столь жарким, что его становилось невозможно терпеть уже на расстоянии четырех шагов. Они обрушились на солдат Света яростной чёрной лавиной, сметавшей всё и всех на своём пути, ненадолго задерживаясь вокруг тут и там появлявшихся монстров, вызванных магами, вокруг которых потрескивали под многочисленными ударами защитные сферы. Волшебники яростно пытались вырваться из окружения, с их рук слетали молнии и жидкий огонь, земля превращалась в огненные озёра, с неба начали падать комья пламени, у земли разрывавшиеся на сотни осколков, каждый из которых был способен дотла испепелить все, что встретится на его пути. Тем не менее, призраков было слишком много, они врубались в шеренги дерущихся эльфов, гномов и орков, и обрушивали смертельные удары, не разбирая своих и чужих. Перед магами появлялось сразу не менее пяти Аргон’атов, и хотя по меньшей мере трое из них превращались в ходячие факелы или были уничтожены точно упавшей молнией, магов становилось всё меньше, а вместе с ними исчезали и призванные охранники, растворяясь в воздухе, как только погибал вызвавший их. В течение двадцати минут из всех защитников Кимбетрона остался только лорд Лерин, бесстрастно наблюдавший за тем как исчезал его орден.
Орки ринувшиеся на него, не успели ничего сообразить, как перед ними выросла стена белого пламени, которую маг бросательным движением рук направил им навстречу. Стена с пугающей медлительностью поползла в сторону чёрных рядов, но когда орки начали отходить, пытаясь избежать ужасной судьбы, из неё вырвались огромные шары огня, по дуге перелетевшие орочьи ряды и, разорвавшись за их спинами, образовали вторую стену, начавшую движение навстречу первой, в то время когда на флангах тёмного воинства земля буквально взорвалась пламенем, которое соединило две стены, заключив остатки армии Тьмы в огненный мешок. Аргон’аты сумели вырваться из него, уйдя в ночную тьму и вынырнув из неё за пределами смертельной ловушки. В итоге стены добрались до орков и продолжили движение, оставляя на месте смешавшихся тёмных рядов ровные кучки пепла и расплавленную сталь. Соприкоснувшись, стены резко провалились вниз и исчезли, оставив на месте своего соединения выжженную борозду глубиной полтора метра. После этого маг переключил своё внимание на призраков, которые выстраивались перед ним в семиконечную звезду, обратив острия полыхавших мечей к её центру.
Лорд Арнаутский раскинул руки, переплетя пальцы в сложном жесте, а затем, резко опустил их вниз и вскинул над головой, громко хлопнув ладонями. Воздух вокруг Аргон’атов сгустился, превратившись в белые вихри высотой десяти метров, из которых вырвались лучи света и, пронзив большинство призраков, они разорвались ослепительной вспышкой, которая осветила Кимбетрон, и Аргон’аты растворились в этом свете, будучи удалёнными за пределы времени, оказавшись приговорёнными к той участи, которой грозило им принятие телесного облика: вечному кошмару без возможности возрождения.
Но оставшихся призраков укрыли чёрные сферы, которые отклонили свет заклинания в то время, пока Приходящие голосами, похожими на хруст костей произносили заклинание вызова, закончив его словами: «Онор Насорон лерог Гонэр», значащими «Именем Повелителя призываем Тьму». Великую Равнину покрыл океан чёрных провалов, и уже не тысячи, но десятки тысяч призраков шагнули на выжженную землю, окружив Кимбетрон чёрным кольцом. Маг понял, что Свет пал, и уже готов был открыть портал в Зал Совета, чтобы вместе с остальными магами принять свой последний бой, когда столб пламени вторично ударил из центра замка; это было сигналом того, что маги покинули Кимбетрон, закончив Меч, который теперь требовалось закалить.
Когда он погас, призраки разразились ледяным хохотом, ещё не понимая, что они уже проиграли. Они не видели в маге слишком большой помехи, намереваясь задавить его числом, тем более что из так и не закрывшихся провалов выступила элита Аргон’атов – Шакон’аты. Это были те же предатели, но в результате их действий исчезали страны, порабощались народы, или погибали самые близкие их родичи. Благодаря Тёмному Повелителю они блестяще владели не только навыками чёрной магии, в той или иной степени доступной любому Аргон’ату, но и были достаточно опытны в обращении с боевой магией, позволяющей им бросить вызов любому магу.
Дождавшись, когда последний Шакон’ат ступил на Великую Равнину, и когда закрылись чёрные порталы, лорд Арнаутский совершил то, что не делали уже пять тысяч лет. Он обнажил эльфийский линлор, подаренный ему королём эльфов пять веков назад, поднял его в боевую стойку и выкрикнул фразу, потонувшую в смехе призраков, оборвавшемся, когда на алмазном мече проступила вязь сияющих букв древнего языка, а вокруг головы лорда Лерина появился серебристый обруч из бегущих по воздуху миниатюрных облаков. Затем мага окутало белое пламя. С ночного неба сорвались молнии, ударившие точно туда, где только что стоял глава боевых магов, затем небесный огонь ударил уже с земли в небеса, и в недосягаемой вышине расцвёл шар ослепительного света, который осветил всю Великую Равнину. Замершие призраки увидели, как языки белого пламени разрослись, взметнулись и опали, но теперь на месте мага находилась огромная рептилия, стоящая на четырёх лапах, оканчивавшихся пятью когтистыми пальцами, она доставала двурогой головой до высоты зубцов на исполинских стенах Кимбетрона. Тварь имела золотистую окраску, но на морде виднелось белое пятно, по форме напоминавшее линлор.
Взгляд безжалостных золотых глаз окинул чёрный океан, и Равнину огласило яростное рычание. Дракон распахнул два огромных крыла, и, взмахнув ими, встал на задние лапы, опираясь на длинный хвост, стелющийся по земле. Он вскинул передние лапы, на которых между когтями заискрились молнии, и, коротко взревев, послал небесный огонь в рыцарей Тьмы. Ударив по рядам призраков, молнии разбили их, оставляя на месте ударов глубокие воронки. Аргон’аты моментально разбились на пары, начавшие окружать дракона несколькими чёрными кругами, отвлекая его внимание от Шакон’атов, которые, выстроившись стрелой, обращённой к дракону, прошипели какое-то тёмное заклинание. С их клинков слетели сгустки тьмы, устремившиеся к золотистой твари. Ударив в неё они нанесли дракону очень глубокие раны, но этим они окончательно разъярили создание, даже в человеческом обличье никогда не обладавшее сдержанным характером. Глаза дракона полыхнули яростью, с которой нельзя было даже сравнить ярость призраков, когда им приходилось облачаться в плоть. Забыв про молнии, дракон снова встал на четыре лапы и, убыстряя скорость, атаковал Шакон’атов. Из пасти вырвалось пламя, сверкавшее всеми оттенками от белого до голубого. Пламя, один раз пройдя по чёрной стреле, выжгло больше половины Шакон’атов, оставляя на Великой Равнине борозды трёхметровой глубины, с оплавившимися краями. Но оставшиеся призраки растворились в воздухе, и дракона окутало темное облако, из которого на него посыпались призраки, понявшие, что магией с ним не справиться, и остаётся полагаться только на огненные мечи. Когда тысячи полыхавших клинков вонзились в плоть, дракон, взревев от невыносимой боли, поднялся в воздух, зависнув на Кимбетроном. На замок посыпался дождь чёрных фигур, некоторые из которых успели снова атаковать дракона, но большинство было уничтожено множеством огненных стрел, упавших с неба, начавшего заполняться облаками, и пламенем, вырывавшимся из драконьей глотки.
Наконец огненный меч вонзился в глаз дракона, и огонь прошелся по всему телу этого величественного создания, испепеляя всё с чем он соприкосался. Уцелевшие после этого призраки прекратили атаковать дракона и перенеслись на Равнину, а дракон, превратившись в падающий факел, устремился к шпилям Кимбетрона. Но он не успел упасть на них. Фигуру рептилии окутало серебристое сияние, и луч света, обрамлённый молниями и жидким огнём, ударил точно в центр купола Зала Совета и, пробив его, соединил падающее тело и обоюдоострый меч из мифрила с алмазным лезвием, вычурной, но удобной гардой и рукоятью, которую венчала драконья голова. Дракон последний раз полыхнул пламенем и скукожился, как бы уйдя в луч света, на котором появилось вздутие, перетёкшее по этому своеобразному каналу в меч. Вместо дракона падать продолжило тело лорда Лерина, через секунду вспыхнувшее голубым огнём и превратившееся в пепел, развеянный налетевшим ветерком, и обломки линлора, полыхнувшие желтым сиянием и растворившиеся в воздухе. Когда энергия заклинания дракона влилась в меч, серебристый канал исчез, втянувшись в него, а на мече появилась эмблема: наковальня с молотом и дуб с раскидистой кроной, за ними гора, одна половина которой стояла на земле, а другая – на морской глади, зубчатая молния била в вершину горы, а над всем этим распахнул крылья дракон.
Меч был закален, его стало невозможно уничтожить, и призраки растворились в ночной тени, затаив глубокую обиду на истреблённый орден, вырвавший победу у них из под носа. Великая Равнина задрожала и перестала быть равниной. Исполинские деревья буквально вырвались из земли, образовав огромный лес, окруживший место, где ранее стоял Кимбетрон, а теперь в вышину простёрлась гора, на вершине которой некоторое время высился величественный замок. Затем Зал Совета провалился в недра горы, а все, что осталось после этого от замка начал покрывать лёд и снег. Вскоре не осталось ни малейшего намёка на то, что на этом месте когда-то стоял Кимбетрон.
Тела павших укрыла земля но несколько сотен людей и эльфов, включая семьдесят магов вдруг поднялись, невзирая на глубокие раны, не оставляющие никаких сомнений в том, что они были убиты. Неожиданно раны затянулись, а глаза трупов полыхнули алым оттенком. Рев ярости огласил Равнинный лес. Солдаты не могли понять, почему они остались в живых, и тем более не было объяснения для столь феноменальной регенерации. Единственными, кто сохранял относительное спокойствие, были бывшие маги, и это не укрылось от остальных «собратьев по воскрешению»
-- Какого дьявола вы сделали, некроманты хреновы, -- сотник из Рогноста, города сгоревшего дотла десять лет назад, со шлемом рассечённым на две половинки вместе с головой, на которой не осталось малейших следов трепанации черепа, явно не испытывал радости по поводу неожиданного воскрешения.
-- Полностью поддерживаю этот вопрос, -- эльфийская лучница выдернула из груди седьмую стрелу, -- не поймите меня неправильно, умирать я совершенно не собиралась, но, тем не менее, хочу знать, что произошло.
-- Умирать не собиралась, -- передразнил молодой, на вид, маг в полусгоревшей мантии. -- ели мне не изменяет память на позавчерашней попойке ты первая заговорила о том, что с поля не уйдёт никто, Фиорель, если не ошибаюсь?
-- Стрелы захотел, человече, -- Фиорель подняла лук и попыталась вытащить стрелу из колчана, но не смогла сделать этого по самой прозаической причине: стрелы кончились.
-- Лорен арен но ковадрил, Фиорель! Да уймитесь наконец! – воскликнул Архонт в помятых доспехах, забрызганных его же кровью, поднимая с лесной подстилки то, что осталось от его линлора, -- Нет вы только посмотрите, что они с ним сделали. Сволочи. Этому мечу больше четырёх тысяч лет.
-- Было, -- включился в разговор оправившийся от потрясения эльф-маг, -- и вообще мы не о том говорим. Хотелось бы знать, кто провернул это воскрешение. Некромантия (магия поддержания жизненной энергии в мертвой материи, которая обычно использовалась некромантами в качестве бездумного телохранителя) была включена в перечень запретных умений ёще сто лет назад, когда слишком самоуверенный целитель в качестве магистерской работы воскресил создание, собранное из нескольких дохлых и не самых приятных существ, наделив его ещё магическими способностями и, в добавок, интеллектом.
– Мир праху пятнадцати боевиков, пытавшихся уничтожить того монстра, и чума на оторванную голову того идиота. Кстати, он ещё легко отделался. -- обгоревший маг поморщился, обнаружив обломок гоблинского копья в своей спине. -- Это был первая и, надеюсь, последняя из подобных тварей. Когда лорд Лерин разнёс её на кусочки, она успела разнести несколько чрезвычайно важных лабораторий, и мужики, лишившиеся крайне редких препаратов и зелий готовы были разнести на песчинки даже труп.
– Вот оно! – воскликнула Фиорель. – Он, Дракон недожаренный, лкор носон гаренор аэрн си гилос…
-- Аннон валог нек – погорелец вытянул руку в её сторону, но ничего не произошло. – какого…а, неважно, ещё одно оскорбления в адрес его светлости и я тебя на куски порву и без магии.
-- Без магических способностей ты мне ничего не сделаешь, -- Фиорель залилась звонким смехом.
-- Она меня достала, -- сотник нехорошо улыбнулся, его рот неожиданно расширился, обнажив неестественно белые зубы, клыки вдруг начали удлиняться и заостряться.
-- Держите его, -- Архонт ненормально быстро бросился к сотнику и обхватил его руками, пальцы которых оканчивались длинными и острыми когтями. Фиорель продолжала хохотать, пока обгоревший не дал её пощёчину. – Спасибо... Родеран.
-- Всегда пожалуйста,-- маг улыбнулся показав такие же зубы как и сотника, пытавшегося вырваться из медвежьей хватки Архонта. – Ганар перестань, не сможешь.-- сотник прекратил попытки вырваться и с недоумением начал ощупывать зубы принявшие нормальный размер. Когти Архонта втянулись обратно в пальцы.
-- Спокойней, -- Родеран обвёл холодным взглядом толпу, собравшуюся вокруг. – дайте подумать, кажется я начинаю понимать, что произошло, хотя не совсем понятно, как именно.
-- А не всё ли равно как, -- реплика Ганара была поддержана одобрительным гомоном без малого трех сотен и пятидесяти глоток.
-- Как раз не всё равно, поскольку позволяет объяснить, что сделали с нами. Для начала позвольте спросить, все из присутствующих были на прощальном ужине в апартаментах боевых магов?
-- Ужине? – Ганар криво усмехнулся,– все мои воспоминания того дня и ночи заключаются в том, что даже в бараках ветеранов Норакской бригады не выпивали такого количества вина и эля за неделю. Единственное, что смутно помню, так это лицо какого-то мага, который притащил огромный бочонок, заявив, что этому вину больше тысячи лет.
-- То что там происходило значения не имеет, кроме разве что того бочонка. Если быть точным вину было одна тысяча пятьсот двадцать дней на момент открытия, и оно обладало исключительными свойствами по способности усиливать чувствительность к магии и выбросам магической энергии. Кстати, если кого-нибудь интересует, открывал его именно лорд Лерин, так что Фиорель скорее всего права. Он сумел как-то подсыпать туда «Логаррасно эневамнен», смесь трав используемых при некромантических операциях. Далее, здесь присутствуют только люди и эльфы, но на…банкете были все наиболее отличившиеся (и при этом выжившие) за последние десять лет войны. Вина из древнего бочонка каждому досталось всего по стакану, несмотря на две тысячи присутствовавших. Но гномы обладают сильным сопротивлением к магии, а логорны… сомневаюсь, что от Королевских Стражей осталось то, что более менее пригодно для некромантии такого уровня, ведь, по сути, лорд Лерин не просто наделил трупы жизнью, он сумел вернуть в тела и души, правда, с некоторыми побочными эффектами…
-- По этой же причине здесь – эльф-маг сделал какой-то пас, но безрезультатно.-- здесь не более…-- он оглядел толпу -- четырёх сотен неудачников, которым «посчастливилось» стать самой удачной шуткой Высшего магистра за последние…сто пятьдесят лет, с тех пор как он сумел живьём захватить подосланного убийцу. Сразу никто не понял, почему он улыбнулся при словах той гадины, что если бы были живы его подельники он бы сдох, как шелудивый пёс. Ха, когда от воскресших трупов остался один пепел, чёрная дворняга стала одной из лучших сторожевых собак Кимбетрона.
-- Вернёмся к побочным эффектам – Родеран сделал паузу, что-то вспоминая – лет сорок назад мне попался очень древний фолиант «Кровососы. Мифы и легенды.», там разбирались все известные сказания о вампирах, упырях и прочей подобной нечисти…
-- Нашёл, чем удивить – Ганар сплюнул на землю – бабушкины сказки, все мы когда-то слушали ужастики о психах считающих себя живыми мертвецами и пьющими кровь убитых ими людей.
-- Или эльфов – эльф-боевик расплылся в улыбке – золотое, счастливое детство…
-- Ленел, Ганар, вы не поняли. Это была действительно СТАРАЯ книга. Я нашёл её в таких глубинах кимбетроновской библиотеки, как отдел «Яды и Боевые зелья, основанные на них». Там, наверное, никто не бывал лет пятьсот, с той поры как мода на чрезвычайно непредсказуемые эффекты угасла, причём она была вмурована в стену, и выпала из неё, когда я случайно опёрся об определённый кирпич. И в ней говорилось не о сумасшедших маньяках, а о действительно живых мертвецах. Среди прочих там была маленькая легенда о вампирских войнах. Речь шла о том, что вампиры когда-то делились на высших или носферату, происходящих из людей и эльфов, и низших или упырей, при жизни бывших орками и гоблинами. Так вот, высшим надоело вечное убийство, и они попытались перейти на более мирную пищу, и, что самое удивительное, им это удалось. Они вполне могли обходиться кровью животных, а некоторые смогли вовсе перейти на обычную еду. И постепенно между носферату и свободными народами начали завязываться если не дружеские, то соседские отношения, и когда упыри решили устроить грандиозный пир, то на ночных просторах завязалась жесточайшая битва между вампирскими кланами. Упыри были полностью уничтожены, но от высших осталась такая горстка измятых солдат, что они были вынуждены, чтобы выжить, поступить на службу телохранителей различных важных особ, а потом прибились к магам. В конце концов им просто надоело вечное скитание, и как там было описано «хранители ночи ушли в вечность с помощью повелителей бури». Как я определил возраст книги, её было около семи тысяч лет, т.е. она вполне могла относиться к прошлой эпохе.
-- Кажется, я понимаю, куда ты клонишь – Ленела, явно не обрадовала собственная мысль – ты хочешь сказать, что носферату были не только охраной магов, но и их подопытными?
-- Я не представляю себе, чтобы такой материал остался без внимания специалистов-некромантов. Конечно если какие-то результаты были получены, то их засекретили в потайных подземельях Кимбетрона, так что теперь истину мы не узнаем никогда – Родеран кивком указал на гору – вряд ли от библиотеки что-нибудь осталось, кроме того, что успели вывезти, пока орда этих недоносков не оказалась на расстоянии дня пути. Так что лорд Лерин, как Великий магистр ордена, имевший допуск ко всем секретам замка, вполне мог найти, где-нибудь руководство по оживлению трупов, с последующим превращением их в вампиров.
-- Допустим, ты прав – Фиорель ехидно улыбнулась Родерану, показывая, что она-то в этом уверена, – тогда остаётся другой, но не менее важный вопрос – зачем?
-- Полагаю из-за способностей вышеописанных существ – Родеран достал из потайного кармана плаща потрёпанный листок, -- вот, что делает качественное заклятие сохранения: одежда стала лохмотьями, а он как новенький, для семитысячного возраста. Книгу вынести было нельзя, поэтому я «реквизировал» наиболее интересный отрывок, по которому искал первоисточники этого труда, но, к моему глубокому сожалению, не нашёл. Итак, позвольте зачитать: «В перечень легенд об необычайных способностях вампиров, авторы посчитали необходимым включить как наиболее возможные: способность становиться невидимым (впервые упоминается в «Ночном укусе» Лекамма Вуценусса. 564г. От падения Венностии), а также обладание гипнотическими способностями, необычайной силой реакцией и быстротой, способность к метаморфозам, проникновению в закрытые помещения («слуги тьмы». Манускрипт 23г. Прошлой эпохи (для нас позапрошлой) неизвестного фанатика, призывающего учинить тотальную проверку лесов и болот на пример нахождения там упырей, с последующим их уничтожением») и…
В ночи глухо пропел арбалетный болт.
Дрожь прошла по земле, и волна вздымающейся земли прокатилась от Кимбетрона на юг. На расстоянии трёхсот километров от горы, где протекала широкая река, твердь взорвалась огнём и землёй, и камни, вырывающийся из земли начали складываться в образовавшемся котловане, образуя фундамент, а затем и высокие стены с зубцами и бастионами. В середине появившегося замка образовались три высочайшие башни, а между ними величественный дворец.
Новая обитель магов, которой суждено было получить имя Ностракона – подарка земли, и исполинская гора, получившая название Маговой горы, и Меч Четырёх Народов, дожидающийся руки короля в её недрах, остались ждать своего часа сыграть одну из главных ролей в борьбе с Тенью, пока песок времени не перевернул Часы Сущего, и не настал новый цикл эпох.
ЧАСТЬ 1.
СОЛДАТ ПОНЕВОЛЕ.
ГЛАВА 1.
Светало. Первые лучи Солнца ярко блеснули из-за кромки гор, видневшихся вдалеке. Они осветили высокие стены города, над которым раздался высокий звук рога. На белоснежных стенах появилась дневная смена караула. Стальные ворота между двумя прочнейшими башнями начали медленно открываться, готовясь впустить в город потоки людей, собравшихся перед ними. Торговцы, ученые, наёмные работники, фермеры ремесленники, солдаты, чиновники, несколько аристократов из мелких Домов и их охранники выстраивались в длинную очередь в порядке пребывания к воротам, ибо закон Кенарии, там паче её столицы Гамаллена, гласил: «Все ступившие на землю Кенарии равны независимо от происхождения. Да постигнет кара короля нарушившего это. Любой, чьи права будут ущемлены, имеет требовать права поединка». Идиотов, способных нарваться на дуэль с жителями Кенарии, считавшимися лучшими в обращении с мечом в известном мире, не находилось вот уже полтора столетия.
В вышине раздался крик сокола, и птица камнем упала с недосягаемой высоты, распахнув крылья у самой земли и усевшись на перчатку семнадцатилетнего юноши, стоявшего на середине тренировочного поля в самом сердце цитадели.
-- Вы всё забавляетесь с птицей, принц Лерин? – высокий и широкоплечий человек в доспехах королевского телохранителя, на кирасе которого был выгравирован орел, сжимающий в когтях щит, подошёл к юноше. На его шлеме, который был зажат под мышкой, было выгравировано изображение хищной птицы, орла, сжимающего в когтях пламенеющий рубин, что указывало на звание полковника королевской гвардии и (о чём знали только члены королевской семьи и охрана короля) на пост главы королевских телохранителей. В другой руке он держал два учебных меча, состоящих из скрепленных деревянных пластин.
-- Два часа, Роскан! Ты сам сказал, что у меня есть два часа на отдых.—Лерин с неохотой подкинул птицу в небо, издав пронзительный крик. Ястреб начал набирать высоту и вскоре скрылся в вышине.
-- Обстоятельства изменились, мой юный ученик. Только что пришло сообщение, что пятнадцатый мастер клинка прибудет сегодня к вечеру, поэтому я взял на себя смелость вообще лишить Вас на сегодня отдыха. Я не допущу, чтобы Вы завалили получение меча с Клеймом Солнца и Луны. Впрочем, я буду только рад за Вас, мой принц, если откажетесь от вступления в подразделение «Лорс Келан».
-- Никогда! Роскан, тебе прекрасно известно, что отказ от вступления нанесёт такое пятно бесчестья дому Торрасканов, что мой отец может потерять корону.
-- Вы могли выбрать что-нибудь другое. Катафракты, Королевская конная гвардия, пехота передового строя, лёгкая конница на худой конец, поскольку вам больше нравиться драться мечом, чем любым другим оружием. Никто бы не осудил, даже если бы вы выбрали звание рядового линейной пехоты. Но «Белые Соколы»… У вашей матери чуть не случился обморок, когда ей сообщили. Третий наследник просит о вступлении в «Белые Соколы». Немыслимо! И вам это прекрасно известно…Личный состав может меняться почти на две трети после любой стычки с эльфами, и это лучший из возможных исходов. Я видел, как трёх залпов хватило, чтобы полегла половина солдат; после рукопашной, оставшиеся потеряли своих коней, и были сметены подошедшей тяжёлой пехотой. Из сотни бойцов не выжил не один! Понимаете, ни один! Да, конечно «безвременная» гибель появившихся ниоткуда эльфийских стрелков просто подарила нам тогда победу, но я, простой рядовой, навсегда запомнил то, в каком виде были павшие под стрелами: одна стрела на человека, в глаз или просвет между доспехами. Это обычная пехота и конные войска, а кожаные латы «Белых Соколов», прошитые металлическими кольцами, тяжёлые луки эльфов просто пробивают насквозь…Впрочем, это теперь просто пустой разговор. Выбор сделан, и отступать поздно. Осталось только тренироваться, чтобы бесчестье отказа не заменилось на позор от провала на вступлении.
Роскан кинул один из мечей Лерину, одновременно поднимая второй учебный клинок в боевую позицию. Юноша перехватил меч за рукоять и замер в оборонительной стойке.
-- Никакой обороны, -- голос Роскана из-под стальной маски шлема, закрывшей всё лицо, звучал приглушённо, но не различить в нём насмешливые нотки не смог бы только глухой, -- «Лорс Келан» только атакует, ибо в этом их возможность выжить. Хотя как я уже говорил, если вы решите отка…
С яростным возгласом Лерин атаковал телохранителя, который с небрежным спокойствием начал отражать молниеносные выпады. Некоторое время противники кружили по каменному полу, плавно перетекая из стойки в стойку, нанося серии ударов или же блокируя стремительные удары оппонента. Неожиданно Роскан в развороте переменил направление движения, тыльной стороной клинка нанося удар по запястью принца, так чтобы меч выпал из его руки, затем сделал подсечку и нанес колющий удар в грудь упавшего.
-- Клянусь Восходом, сколько раз было сказано – НИКАКОЙ ЯРОСТИ, -- возглас Роскана, казалось, мог услышать входящий в главные ворота, расположенные на другом конце города, -- только холодный расчёт. Фехтование – это не просто скорость удара и искусство его исполнения, но грамотный анализ боя. Повторяю в последний раз, если не запомнишь, то сгинешь в первой же стычке с опытным противником: существуют только ты, твой противник в данную секунду, холодный рассудок и клинок. Сохранишь все четыре элемента едиными – победишь или хотя бы останешься живым. Если нет, то эти деревянные пластины могут оказаться сталью. Ещё раз.
Юноша на шатающихся ногах поднялся, попутно пытаясь соображать. «Роскан облачён в тяжёлый доспех, в двигается он достаточно быстро, но не так свободен в движениях как я.» – мысль, вспыхнувшая как первый луч солнца озарила лицо Лерина лукавой улыбкой. Руки его сами потянулись к золочёным пуговицам роскошной чёрной куртки расшитой серебром. Скинув её, принц начал по кругу обходить Роскана, окончательно дорабатывая план действий. Телохранитель короля, всё время стоявший без движения, позволил Лерину обойти его со спины. Мрачные мысли о том, какой урок ему сейчас придётся преподнести третьему наследнику, добавили ледяные искорки его безжалостному взгляду. Он относился к юноше как своему сыну, которого у него никогда не было, но приказ короля, данный десять минут назад, не оставлял пространства для манёвра. Лерин был талантливым учеником, мастерством владения клинком он уступал очень немногим, что наверняка проложит ему дорогу в ряды тех кого (только за глаза!) называли «смертниками на службе короля», но он был слишком самонадеян и никогда не воспринимал даже самого опасного противника всерьёз. Ворон скользнул ему в левую руку, и Роскан вспомнил день, когда отец преподал ему такой же урок. Тогда Роскану бы даже в голову не пришло, что однажды на посту главного королевского телохранителя отца сменит именно он, но тот жестокий урок много раз спасал Роскану жизнь, и, в конечном счёте, сделал его тем, кем он являлся в настоящий момент. Услышав шорох за спиной, он понал, что Лерин решил воспользоваться преимуществом в скорости, чтобы напасть со спины, затем перетечь с правого бока ему за спину и нанести колющий удар в просвет между шлемом и кирасой. В поединке с менее опытным противником это могло и сработать, но пытаться такое проделать с ним! Роскан развернулся, падая на правое колено и выбрасывая вперёд руку с зажатым в ней вороном. Звезда из воронёной стали темным пятном пронеслась по воздуху и пробила шёлковую рубашку, застряв в ребре на которое и было нацелено. Бросок был сделан вполсилы, поэтому ворон не пробил ребро и не распорол принцу лёгкое. Тем не менее этого оказалась достаточно, чтобы учебный меч со стуком упал, а Лерин тяжело рухнул на землю. Роскан смутно припомнил сильнейшую боль от такого ранения.
-- Целителя сюда, живо! – Слуги, тенью стоявшие за колоннами исчезли в проходах. Роскан снял шлем и подошёл к стонавшему юноше. – Пока ещё соображаешь заруби себе на носу: всегда найдётся тот кто раскусит тебя, предугадает твои действия, будет искуснее и умнее тебя. Победить такого можно только одним способом – первое, узнать что это за противник до схватки и избежать её, второе, коли неймётся нечего танцевать как на балу по заученной схеме, всегда импровизируй, если это поединок, или (вбей это себе в башку раз и навсегда!), если битва, из строя ни ногой! Не усвоишь, вместо ворона будет орион «Соколов» с мифрильным лезвием или что-нибудь смертоноснее, типа гномского болта. Усёк?
-- Д-да, Роскан, пожалуйста вытащи это. – Лерин, находясь в полуобморочном состоянии мог только хрипеть да и то неразборчиво.
-- Что простите? Боюсь, придётся выждать, пока я не уверюсь в том, что вы действительно усвоили то, что я сейчас говорил. – Роскан наклонился, приблизив своё лицо к лицу Лерина, и в тот же миг получил резкий удар в подбородок. Принц с гримасой боли на лице вскинулся и нанёс Роскану ещё несколько мощных ударов в лицо, затем, используя тело поднимающегося противника как рычаг, оказался на ногах и всадил Роскану, упавшему на колено, ботинком в лицо. С яростным криком Лерин выдернул ворона и, не обращая внимания на хлынувшую кровь, поднес режущий край к горлу королевского телохранителя, но тотчас почувствовал, что короткий нож входит ему под рёбра. Последнее, что он почувствовал, была адская боль от проворачиваемого в ране клинка, и последнее, что услышал, прежде чем потерять сознание, был истошный женский крик: «Да остановите кто-нибудь этих двух идиотов!»
***
-- Очнитесь, третий наследник, вам необходимо подняться. – тихий мужской голос, скорее всего слуга.
-- Быстро поднимайся, охламон чёртов, у меня нет времени дожидаться пока ты продерешь глаза, живо встал! – грубый возглас, очень знакомый, кажется один из телохранителей отца.
-- А ну быстро отошёл от него, мразь, и так уже дважды продырявил ему грудь, так ещё одну дырку сделать собираешься, – женский голос, точно раньше не слышал. – Да отойдите вы все!
Поток ледяной воды окатил Лерина, и он окончательно пришёл в себя. Отплевываясь, он вспомнил, что произошло и просто рассвирепел. Каким же он был идиотом! Считать, что Роскан, будучи оглушённым, не способен будет что-нибудь сделать, и так подставиться! Разлепив глаза, он обнаружил вокруг себя целое сборище: человек десять слуг, в руках они держали чистые полотенца и кувшины, наполненные, скорее всего, водой, Роскана с мальчишеской ухмылкой на лице от уха до уха, и, стоящую около него девушку лет восемнадцати-двадцати в узком коричневом костюме с нашитым гербом в виде перекрещенных веток омелы. Пустой кувшин в её руках ясно указывал на происхождение живительной влаги, ручьём стекавшей с Лерина.
-- Очнулись наконец. – на её лице появилось выражение удовлетворения собственной работой. – В таком случае будьте любезны выслушать несколько замечаний: во-первых, надеюсь, что прежде чем снова удалять оружие подобное ворону из собственного тела, вы прежде соизволите вызвать целителя, во-вторых, если вы ещё раз на тренировке посмеете наносить удары такой жестокости, к вам, полковник Намедис, это тоже относится, то согласно личной просьбе вашей матушки я буду вынуждена применить кардинальные меры, по повышению бережного отношения вами к здоровью окружающих и своему собственному, в-третьих…
-- Позвольте Вас поздравить с отличным пониманием урока, который я имел честь преподать Вам, и со сдачей первого испытания на вступление в «Лорс Келан». – улыбка Роскана стала ещё шире, что казалось совершенно невозможно для такого жёсткого человека как он.
-- Вы же сказали, что он провалился! Полковник, вы представляете себе, что вы сделали! Невозможно представить, вы…Ну просто нет слов.
-- Требование к просящему о зачислении в «Лорс Келан» номер один: способность бороться ради победы до конца, даже при угрозе неминуемой смерти. Что я сделал, говорите? Просто выполнил приказ сюзерена, моя дорогая, и если это несколько разошлось с указаниями, полученными Вами от Вашей госпожи, то хочу заметить, когда король приказывает спасти жизнь королевы ценой его жизни, а королева – защищать короля, то я исполняю приказ короля.
-- Роскан, объясниться не хочешь? – Лерин поднялся на ноги, массируя бок. – Заодно будь добр, пошли за целителем, который так великолепно сработал, что не осталось даже следа.
-- А также ни малейших следов перелома моей челюсти. Впрочем искать его не нужно, вернее её.
-- Только ни говори мне, что эта помощница целителя…
-- Позвольте представиться, целитель третьего ранга Мария Вельгельмина нат Анер. – девушка сделала некое подобие книксена. – Однако прошу заметить, что если бы вы не были только что поставленным на ноги пациентом, я бы настаивала на поединке за оскорбление. Насколько меня информировали, вы прекрасно разбираетесь в геральдике, а омела однозначно говорит о моём звании.
-- Третий наследник трона Кенарии Лерин Лаван Мивар нат Торраскан, четвёртый сын Его святейшества милостью Света и Создателя короля Кенарии Мивара Рогволда Силвана нат Торраскана, владетеля Исванна, Лорена и Лоркенна, Хранителя рубежа колена реки Варил, – ответный поклон Лерина был идеально точен и изыскан, эффект портила только продырявленная в двух местах и залитая кровью шёлковая рубашка. – Не сочтите за неуважение к вашему достоинству, леди, но позвольте поинтересоваться, что вы делаете в цитадели Гамаллена, тем паче на этом поле, поскольку сегодня дежурным по нему, если память мне не изменяет, назначен целитель Ном. Заодно хочу заметить, что при наличии у Вас такого желания я буду готов ответить за нанесённое Вам оскорбление в любое время, которое Вам покажется удобным.
-- Очень рада знакомству, лорд Торраскан. – сарказм даже не был прикрыт интонацией, в прочем в цитадели обычно иначе не разговаривали, -- согласно указанию Вашей матери лечить вас и следить за тем, чтобы вы не получили ранений не совместимых с жизнью при обучении, буду именно я, поэтому я не посчитала нужным беспокоить господина Нома, поскольку Ваш наставник не доставил мне никаких затруднений. Что же касается поединка, то согласно вашим же словам я вызываю Вас на поединок до первой крови…
-- Вы с ума сошли, целитель! Да он же на ногах еле стоит! Ему необходимо отдохнуть. – Роскан с перекошенным лицом закрыл Лерина от Марии. – Сутки в постели, не меньше.
-- Два часа, полковник, и то только потому, что это мой пациент. Два часа или я объявляю об уклонении от вызова.
-- Роскан, я нормально себя чувствую. Целитель буду искренне рад дать вам удовлетворение сегодня здесь и…
-- Через два часа. Принц, я уже назначила срок, от которого уже прошли несколько минут, так что советую поторопиться.
-- Уверяю, он последует этому совету. – Роскан просто вытеснил Лерина за колоны, а затем отвесил тому здоровенный подзатыльник.
-- Нет, таких придурков я ещё не видел! Я же кажется доходчиво объяснил, как вести себя с теми, о ком ничего не знаешь. Теперь сам будешь вывёртываться.
-- Роскан, пусть она маг, но я с ней справлюсь; учитывая то время которое она мне подарила, я полностью оправлюсь от усталости.
-- Твоя мать, самонадеянный глупец, вовсе не пришла в восторг от твоего заявления. Мисс Анер получила приказ при любой требующей её вмешательства царапине так измотать вас лечением, чтобы вы были вынуждены отказаться от испытания Солнца и Луны, т. е. отрезать возможность поступления в «Лорс Келан». Но тяжесть полученного ранения не позволила ей сделать это, заставив выложиться по полной. Но это уже в прошлом. Чтобы получить право называться мастером клинка, всего-то было нужно, сразиться мастером пятой ступени и продержаться полчаса под его напором. Но вы перекрыли себе дорогу.
-- Роскан, ты же не имеешь в виду, что эта наглая…
-- Мастер клинка второй ступени. По закону может быть только один поединок с одним из пятнадцати мастеров, а она была именно тем, который должен был прибыть только вечером, но у неё есть привычка заявляться часов на шесть раньше обговоренного срока.
-- Роскан, это конец, окончательный и бесповоротный. Если она меня зацепит, а это непременно случится, учитывая её подготовку, то «Соколом» мне не быть.
-- А вы, мой принц уверены, что «Лорс Келан» достоин того, чтобы стремиться в ступить в него, -- в голосе Роскана появилась странная интонация, отдалённо напоминающая иронию.
-- Не шути, это подразделение – элита элит.
-- Да какая элита! Ну объясните мне, в чём проявляется их элитаризм! А? Ну, ни в том же, что они буквально подставляются под стрелы лобовой атакой, или тем, что обожают (опять таки в лоб) бросаться на тяжелую пехоту. Настоящая Элита, по крайней мере для меня и для настоящего солдата – это войска, которые не лезут на рожон, которых берегут, способные спасти твою окружённую голову от падающего клинка; войска, способные переломить ход сражения, например катафракты, просто раскидывающие боевые порядки противника, войска специального назначения, например полевая разведка, отряды внутренней безопасности, типа городской когорты Гамаллена. Я уже не говорю о королевской гвардии, комплектующейся из лучших бойцов. Придворные подхалимы Вам запудрили мозги, и Вы сделали этот идиотский выбор. Свет, это моя недоработка, заметил бы вовремя, ни о каком «Лорс Келан» и речи бы не шло!
-- Тогда может сразу просить у отца благословение и меч? Исчезнуть из цитадели, вступив в Чёрную гвардию? Роскан твои рассуждения похожи на правду, но по твоему выходит , что «чёрные смертники» -- элита элит. Первое, никогда не отступают ввязавшись в бой. Второе, ими затыкают все дыры. Выживших обычно не бывает.
-- Чушь! – Роскан неодобрительно покосился на следующего за ними по пятам слугу, готового исполнить любое пожелание, и того словно ветром сдуло. Россказни о «милейшем» характере полковника Намедиса часто оказывались правдой. – Просто вне армии об этом никто не знает. Выжившие сменяют место службы на рядовую пехоту, считается, что они оплатили оскорбление, нанесённое чести своих семей. Могу сказать, что меня заставляет уважать «чёрных» более всего – среди них нет различия на дворян и простолюдинов.
-- Естественно, никто из них никогда не скажет откуда он родом, иначе он покроет несмываемым позором свой род. – выражения лица Лерина было не просто мрачным, оно было похоронным. Он ясно понимал, что целительница легко достанет его, а значит, Клейма на клинке ему не видать как своих ушей без зеркала. Из этого же ясно выходило, что ему будет отказано в принятии, а значит, ему придётся выбирать как закрыть тёмное пятно позора не выдержавшего испытание: изгнание или Чёрная гвардия.
Они остановились рядом с дверью, расписанной искусной резьбой. Над ней висел гобелен, на котором было выткано личное знамя Третьего наследника: атакующий на голубом фоне чёрный орёл Кенарии над головой которого находились три золотые короны. Лерин распахнул её и, войдя в свои апартаменты, направился в спальню, где буквально рухнул на кровать. Роскан пройдя в переднюю комнату нажал на неприметный выступ в стене и, забрав из открывшегося тайника ключ, запер дверь спальни. Затем подошёл к письменному столу и достал из ящика свечу помеченную делениями, достал из ножен короткий кинжал и укоротил её, чтобы она горела полтора часа. Пошарив в столе, достал огниво и трут и зажёг свечу. Затем, удобно устроившись в мягком кресле, стал ждать.
-
-
13.11.2007 в 19:22-
-
13.11.2007 в 19:40